“Получив утешение в храме, человек может измениться по-настоящему”

Мы беседуем с протоиереем Георгием Свитцовым, руководителем епархиального Миссионерско-молодежного отдела, настоятелем приходов храмов в честь преподобного Серафима Вырицкого на Королевке, иконы Божией Матери “Всех скорбящих Радосте” на Новом кладбище.

– Отец Георгий, под Вашим руководством выстроены несколько новых храмов в Смоленске. Скоро начнется строительство еще одного храма. Расскажите, пожалуйста, об этой работе подробнее.

– Так сложилось, что священноначалие нашей епархии доверяло мне строительство. С нуля было выстроено два храма: преподобного Иоанна Лествичника в микрорайоне Королевка (приход в честь прп. Серафима Вырицкого), “Всех скорбящих Радосте” на Новом кладбище, также четыре церковных здания. Еще два храма мне довелось достраивать.

Новый проект – храм святителя Луки на территории Клинической больницы №1 на улице Фрунзе. Больничный храм будет небольшим, но хочется, чтобы и он стал украшением Смоленска. Планируем разбить сквер, беседки – для людей, которые находятся на излечении и которым уже можно выходить на улицу. Они могут отдохнуть в этом сквере, подышать свежим воздухом, утешиться молитвой и общением с батюшкой. В первую очередь это будет храм для пациентов больницы. Пока рядом с будущим храмом идет ремонт труб, которые проходят под нашим участком, поэтому ничего строить там пока мы не можем. Когда капитальный ремонт теплотрассы закончится, мы начнем строить. Над тем местом, где проходит теплотрасса мы разобьем небольшой садик, храм будет стоять рядом.

– Как Вы думаете, сколько храмов нужно Смоленску?

– Точную цифру не назову, но мы можем посмотреть, сколько храмов было в Смоленске до революции. Застройка города была не такая плотная, как сейчас, не было высотных домов, а вот храмы были, что называется, на каждом шагу. Если мы откроем старые приходские книги, то увидим, что, например, в храме, на месте которого сейчас стоит здание областной Администрации, официально было 340 прихожан. Сейчас у нас не так много, как до революции людей, которые регулярно ходят в храмы, тем менее, такие люди есть. И некоторые из них по немощи не могут идти далеко, многие с маленькими детьми не могут идти далеко. Люди, которым нужен храм, может быть не такие активные, как другие, не могут создать такой ажиотаж вокруг своего желания построить храм. Но для них это радость и утешение. Поэтому я думаю, что храмов нужно больше, чем есть сейчас, это однозначно.

– Когда на новом месте возникает храм, трудно ли создавать там приход?

– Создание прихода – тяжелая работа. Она зависит от самих прихожан, от священника, от его опыта создания приходов. Раньше приходы со своими традициями существовали десятилетиями и даже столетиями. Но это все было прервано в годы советской власти. Сейчас это возрождается. Святейший Патриарх Кирилл постоянно делает акцент на том, что приход – это самое важное. Приход – это как семья, и мы учимся жить в этой большой семье.

– Удается ли это в храме на Королевке?

– Потихоньку, методом проб и ошибок. Там ведь и другие батюшки создавали приход – он существовал до моего назначения настоятелем. Есть люди, с которыми мы дружим в духовном смысле этого слова, которых я крестил, и они ездят ко мне из других храмов. Я очень благодарен им. И они – тоже часть прихода. Так приход и складывается – не по месту, а по людям. Слава Богу!

– Со стороны рождение храма выглядит как чудо: был пустырь – и вот, год всего прошел, и уже церковь стоит. Как получается найти помощников, все организовать, изыскать средства?

– Строит Господь. Эти слова сейчас кажутся общими. Но вот два построенных храма – на Королевке в честь преподобного Иоанна Лествичника – приход Серафима Вырицкого, и храм иконы Божией Матери “Все скорбящих Радосте” – это совершенно разные истории. В храме на 7-м километре есть ктитор, который является и старостой храма – Юрий Васильевич Чепиков, это бизнесмен, ему принадлежит издательский дом “1000 советов”, который выпускает различные издания для детей. Его семья решила сделать доброе дело – построить храм в память обо всех смолянах, которые покоятся на Новом кладбище. Поэтому финансирование – это почти полностью труды Юрия Васильевича, его близких, друзей. История храма на Королевке другая: приход там уже был, “главного” ктитора нет, все создается трудом многих и многих людей.

Знаете, когда в прессе появляются высказывания вроде того, что государство чуть ли не проплачивает строительство храмов, я очень удивляюсь и задаюсь вопросом, куда же у людей девается критическое мышление в момент, когда они это пишут. Никаких денег из бюджетов города или области на храмы, конечно, не выделяется. Но мы благодарны за те земли, которые нам были выделены, хотя территорию всегда приходится облагораживать. Например, на месте храма на Новом кладбище были развалины какого-то павильона, в зарослях кустарника – груды мусора: старые покрышки, использованные шприцы, бутылки…

– Кладбищенский храм имеет свои особенности: здесь постоянно совершаются заупокойные богослужения. Можно ли говорить о существовании прихода в таком храме?

– Да, приход складывается и в храме на 7-м километре. Но воскресной службе бывает 40-50 человек, храм фактически полон, хотя в шаговой доступности нет жилого массива, но и сюда приезжают люди. Для них очень важно, что они могут помолиться за близких, заказать поминальную службу. В сентябре началось мы начали изучать Священное Писание со взрослыми, есть мысли и о детской воскресной школе.

Я уверен – новые храмы нужны. Те, кто ругает строящиеся храмы в развивающихся районах, не понимают той ситуации, что когда в семье несколько детей и нет машины, это очень тяжело – собрать их, выйти, провести через несколько дорог. Для пожилых людей это тоже сложно.

Есть еще один нюанс. Каждый священник понимает свою ответственность за тот район, который ему доверен. Получив назначение на Королевку, я обратил внимание, что в окрестных домах огромное количество детей, которые ничем не заняты на улице. Наш приход не нуждался в такой большой воскресной школе, которую мы построили в итоге, и по факту не было такой финансовой возможности, но мы взялись, потому что понимали нужды района. Мы проводим там занятия для детей. Они изучают не только церковные предметы, есть просто развивающие творческие занятия. И мы не спрашиваем, знает ли ребенок молитвы. Конечно, ученики воскресной школы исповедуются и причащаются. А для тех, кто посещает творческие занятия, это просто возможность заниматься интересным делом у себя в районе, хотя раньше родителям приходилось возить детей достаточно далеко.

У нас также построен источник святой воды. Люди получают чистую питьевую воду, и если бы такой же объем воды они бы покупали в магазинах, тратили бы некоторую сумму, а нас это бесплатно. Люди экономят, а у нас в храме имеется достопримечательность. Конечно, есть определенные дни, когда мы воду освящаем и тогда просим ее не использовать в бытовых нуждах.

Есть своя достопримечательность и на территории храма в честь иконы “Всех скорбящих Радосте” – памятник смолянам, павшим за землю русскую, за веру православную. Я всегда мечтал построить такой памятник. Здесь перечислены герои разных войн, разных эпох – наши предки, которые достойны уважения. Я благодарен ктитору храма, который понял важность этого проекта.

– Почему для лично Вас было важно построить храм в этом месте?

– Здесь у меня похоронены дедушка с бабушкой по отцовской линии и по линии мамы два поколения родственников. Когда мы молимся за “всех зде лежащих и повсюду православных”, я понимаю, что это и за моих дедушек и бабушек. Храм был построен в том числе и в память о них, это святое и дорогое для меня место.

Этот храм появился благодаря тому, что Господь услышал молитвы людей. Одна прихожанка даже увидела будущий храм во сне в то время, когда мы только готовились приступить к строительству. Рассказала она такую историю: “После смерти матери, женщины верующей, православной, мы переехали в Москву, а здесь, на Смоленщине, осталась мамина могила. И вот снится мне мама, живая, веселая, я к ней радостно подбегаю, хочу поговорить. Она говорит: “Подожди, дочь, у меня есть дело”, отворачивается и идет. Уходит за какую-то ограду, а там много народу. Многих я знаю – это наши знакомые, которые похоронены на Новом кладбище. Я бегу за мамой, она останавливает меня: “Подожди, дочка, мы утверждаем проект храма”, показывает рисунок… И вот теперь я приехала к вам и вижу, что храм на вашем эскизе совсем такой, как в моем сне”.

Этот рассказ стал тогда очень утешительным и для меня.

– Отче, люди, сомневающиеся в необходимости храмов, часто спрашивают: зачем вся эта красота – золотые купола, иконостасы, – если вокруг так много нуждающихся, может быть, нужно в первую очередь помочь им?

– В этом вопросе есть лукавство. Церковь помогает и нищим, и нуждающимся. Однако нужно и это делать, и то не забывать. Среди священников нет соревнований в том, чтобы построить самую красивую церковь на свете, но мы хотим, чтобы придя в храм, люди становились лучше. Можно человека накормить, но он захочет есть опять. А получив утешение в своих скорбях в храме, человек сможет изменить свою жизнь по-настоящему, он увидит иную перспективу.

Мы не можем брать на себя функции государственной власти. Строит, содержит больницы и социальные учреждения все-таки государство, хотя и мы их строим, и мы их содержим тоже. И здесь парадокс: с одной стороны, нам постоянно напоминают, что Церковь отделена от государства, а с другой – упрекают: почему вы не делаете дело государства. Но мы помогаем делу государства. При этом действительно порой сталкиваемся с недоверием людей. Когда строилось здание воскресной школы при храме Иоанна Лествичника, местные жители говорили: смотрите, какой дом поп себе отгрохал…

Мы хотим, чтобы красиво было не только в самом храме. На Королевке осенью, к годовщине освящения храма и престольному празднику, мы высадили деревья: каштаны, дубы. Теперь планируем посадить плодовые деревья.

Озеленение идет и на 7- м километре. Мы стараемся сделать так, чтобы человек, который сюда приходит в горе, мог утешиться красотой Божьего мира.

– Скажите, можно ли проследить какое-то соотношение между количеством храмов и нравственным состоянием людей в том или ином районе?

– Очень сложно оценить нравственный уровень – нет у нас инструмента для его измерения. Одни оппоненты строительства говорят, что люди лучше не становятся, а другие говорят, что и так все хорошо, а смысл обоих высказываний в том, что храмы не нужны. Конечно, мы не можем изменить жизнь миллионов. Не бывает так: построил храм – и все, люди сразу перестали делать злые дела. Не зависит количество здоровых граждан от количества больниц. Но, безусловно, есть множество людей, которые изменились внутренне и изменили свою жизнь, придя в храм. Они делают добрые дела, учатся терпению, умению прощать, милосердию.

Еще один момент: у нас строятся новые храмы, но вместе с тем появляется все больше клубов и баров, и количество этих заведений, которые пропагандируют совсем иные, не христианские ценности, намного превышает количество храмов. Об этом тоже нужно думать.

– Отец Георгий, как вы рассказали, в храме на Королевке проходят многочисленные занятия с самыми юными прихожанами, а какая еще социальная работа проводится на приходе преподобного Серафима Вырицкого?

– Одно из важных направлений – работа с глухими. Совершается Божественная литургия с сурдопереводом. После воскресной службы проходят занятия по изучению Священного Писания – они бывают за трапезой или сразу после нее. Слышащие и глухие учащиеся занимаются вместе. Для глухих ведется сурдоперевод. Мы специально проводим совместные занятия, чтобы инвалиды по слуху могли выйти за пределы обычного круга, спокойно общаться со слышащими.

Во всех наших храмах есть пандус – это нужно не только для инвалидов, но и для мам с колясками. Возле кладбища, у храма на 7-м километре мы своими силами оборудовали бесплатную автостоянку площадью около 150 квадратных метров. Раньше ее здесь не было, теперь людям, которые приезжают почтить память своих близких, есть, где оставить автомобиль.

– Храмы, в которых Вы служите сейчас, совсем новые. Есть ли уже здесь почитаемые святыни, через которые люди получают помощь от Бога?

– Да, конечно. В храме в честь иконы “Всех скорбящих Радосте” есть образ святителя Николая, написанный одним монашествующим иконописцем из отдаленного монастыря. У этой иконы исцелилась женщина. Она приехала сюда незадолго до операции. Мы послужили перед иконой, помолись о здравии. Перед самой операцией нужно было пройти еще одно обследование. Сделали МРТ – оказалось, что операция уже не нужна, все хорошо. Врачи были очень удивлены.

Есть еще одна святыня, которая очень дорога мне – икона Господа нашего Иисуса Христа, ее подарил мой друг, почти брат. Когда он служил в Чечне, то нашел этот образ в доме русской семьи, сожженном чеченцами. Как это часто бывает, сгорело все, но сохранилась икона. Мой товарищ, будучи тогда человеком невоцерковленным и даже почти не верующим, забрал эту икону, хранил до конца командировки, чтобы привезти мне. Я ему сказал, что эта икона будет стоять в храме… В свою вторую командировку в Чечню мой друг погиб вместе с другими ребятами-омоновцами, он похоронен в 100 метрах от храма “Всех скорбящих Радосте”. А привезенная икона находится в храме, как я и обещал.

Беседовала Екатерина Дмитракова