Протоиерей Валерий Рябоконь: “Не только человек идёт к Богу, но и Бог – к человеку”
В эфире радиостанции «Смоленская Весна» вышло очередное интервью, подготовленное в рамках информационно-просветительского проекта «Семейный альбом». В этот раз гости программы – руководитель отдела Смоленской епархии по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ, настоятель храма в честь Новомучеников и Исповедников Церкви Русской города Смоленска протоиерей Валерий Рябоконь, его супруга Надежда Андреевна и их дочери – София и Мария.
«Душа по природе христианка»
– Отец Валерий, первый вопрос будет традиционным: как вы и ваша семья пришли к вере?
– Путь к вере у каждого разный, но нужно понимать: ключевой момент в этом пути, что не только человек идёт к Богу, но и Бог идёт к человеку. Может быть, на этом пути недостаточно внимательный человек не видит руку Божью, Его слово и Его заботу, но они очевидны и присутствуют в жизни каждого. Я бы не сказал, что мой путь к Богу был трудным, поскольку осознавать себя человеком воцерковлённым я стал уже в двенадцать лет, когда начал постоянно ходить в храм. А до этого не получал какого-то религиозного воспитания в семье, мои родители – люди светские. Но я уже тогда, ещё мальчишкой, был убеждён, что Бог есть и как-то надо выстраивать с Ним отношения. Я понимал себя человеком, верующим в Бога.
– Как появилось это начальное зерно, откуда эти знания, что Бог есть? Какие-то книги попадались или рассказы товарищей, старших наставников?
– Скорее всего, мне помог, повлиял на меня некоторый религиозный опыт моей бабушки, которая хотя и не была воцерковлённым человеком. Хотя надо понимать, что вера – это не теоретические знания: вот, мол, прочитал книжку и стал верующим. Один из христианских богословов древней Церкви II века писал, что «душа по природе христианка». То есть, как растение тянется к солнцу, так и человек по своей природе тянется к Богу. Недаром Библия говорит, что человек есть образ и подобие Божье. И душа в человеке – это отражение в человеке Бога и Его качеств. Она отражает в себе творческие задумки Бога, отличая его от всего остального мира. Это и способность любить, и способность быть творческой личностью, и способность создавать семью и передавать свой духовный опыт следующим за тобой поколениям.
Говоря о себе в детстве, могу сказать, что опыт примеров религиозной жизни в бытовом плане был у меня достаточно скудный. Однажды я видел, как бабушка молилась перед иконой, – только один раз, хотя иконы в деревенской хате висели всегда. В тот момент шла какая-то буря, бабушка стояла и молилась, и нас миновало это несчастье, хотя рядом у соседей было повреждено некоторое имущество. В другой раз уже был мой личный опыт, когда я пытался присвоить рыболовные крючки двоюродного брата. И, совершая этот грех воровства, я посмотрел на икону Христа, а с иконы Христос смотрел на меня, как мне тогда увиделось, с явной укоризной. И – я остановился.
Когда я жил с родителями в Ярцеве, моя родная тётя предложила мне пойти в храм, и я с удовольствием пошёл. Скажу так: это была очень ожидаемая встреча. Я не просто пошёл посмотреть, что это такое – церковь, храм, молящиеся люди. Это была встреча с тем, чего я давно ждал. Судя по тем эмоциональным переживаниям, которые я тогда испытал, могу сказать, что это не те чувства, которые человек испытывает, зайдя в прекрасный музей, наслаждаясь великолепными шедеврами мирового искусства, – это была встреча с Тем, Кто является для тебя самым родным, близким, на Кого ты возлагаешь все надежды и знаешь, что ты находишься под Его защитой и покровом, ощущение полноты всего, что ты понимаешь и чувствуешь именно здесь, в храме. И дальнейший мой путь с этого возраста был осознанный – к священству. Я понимал, что учиться и получать образование я буду именно в этом направлении. Я готовился стать студентом духовной школы, чтобы в дальнейшем стать священнослужителем.
О вере надо судить по поступкам
– Если сейчас оглянуться назад, то с нынешних, взрослых позиций как вы думаете: вы отличались от своих сверстников чем-то?
– Я думаю, что нет. Нам кажется, что если человек верующий, то вера как-то меняет его природу и внешность в иную, отличную от других сторону. Вот он какой-то не такой, все такие красочные, а он серенький. Все смеются и веселятся, а он нет. Все идут на дискотеку, а он – в храм на коленях стоять. Это странный и очень искажающий действительность стереотип! Среди нас живут множество людей верующих, которые действительно стараются строить свою жизнь по Божьим заповедям, и их вера ни в коем случае не искажает их быт. Единственное, но принципиально важное уточнение: когда человек старается жить по заповедям Божьим, то он прежде всего стремится убегать от греха. Согласитесь, трудно будет увидеть верующего человека, который погружён во всевозможные пороки и ведёт такую жизнь, которая не вмещается в понятие нормальной человеческой жизни.
А что касается верующих людей, то и среди молодёжи, и среди взрослых людей достаточно образованных и учёных, которые внешне не выражают, не выпячивают свою веру, но об их вере можно судить по их поступкам.
Когда я пришёл в Церковь, я был обычным школьником. Были и у меня искушения, но сила веры – это как раз тот фундамент, который помогает чётко рассмотреть, где чёрное и где белое. Вера – это та граница, когда ты понимаешь, что есть добро, а что – зло. Потому что когда нет этой границы, когда нет эталона, тогда сдвигаются все грани морали и человеческой этики.
Часто говорят, что вот раньше это считалось позорным, а сейчас – нет, то есть сдвинулись границы нравственности. А эталон – это что такое? Это до миллиграмма точность веса. А вера и Господь – они дают человеку чёткое понимание границ между добром и злом. И если в человеке происходят какие-то искушения или даже падения, то осознание этой границы и помощь Божья в том случае, когда человек ведёт борьбу с грехом, дают человеку возможность выбраться.
– Сверстники знали о вашей вере, как они относились к этому в те времена и относятся сейчас?
– Безусловно, знали. Это была первая половина 90-х годов. И я не скажу, чтобы кто-то меня обзывал боговерующим. Может быть, потому что начало 90-х было связано с духовным возрождением. Храмы открывались, священник в нашем городе был высочайшего авторитета. Все говорили о том, что священнослужители отличаются какими-то особыми качествами. Я ходил в храм, и это никаким образом не вызывало отрицательной реакции ни со стороны моих сверстников, ни со стороны педагогов. Более того, я могу сказать, что с девятого класса было даже уважительное отношение. С субботника в Страстную неделю могли отпустить на службу. На предмете мировой художественной культуры, когда я прочитал по-славянски «Отче наш», как читают в церкви, это сильно подняло мой авторитет среди сверстников, и они потом даже стали задавать вопросы относительно Православия.
А впоследствии, в десятом-одиннадцатом классе, уже многие меня знали, в том числе и на телевидении попадал в кадр в репортаже из храма, и постоянно был со священником на всевозможных выездах и официальных мероприятиях. И, наоборот, мне уже было временами стыдно, если я позволял себе какие-то школьные шалости со сверстниками, что-то меня ограждало, останавливало. От меня всегда ждали чего-то большего, чем от остальных.
Мы росли в большой общине
– Матушка Надежда, как вы воспитывались в семье, было ли с детства прививание веры, то есть у вас была воцерковлённая семья?
– У меня немножко другая история. Моя бабуля сделала всё, чтобы я с самого моего рождения была в Церкви. Это были 90-е годы. Большой наплыв молодёжи и детей в храме. Мы росли в большой общине, до сих пор с радостью вспоминаем это время. Я родилась на Кавказе, в Нальчике, и у нас был на всю республику единственный большой приход русской молодёжи, и не только русской – были ребята и других национальностей. У нас и хор был, и шикарная воскресная школа. И большая часть того поколения стали матушками и батюшками, иконописцами, и сейчас все разбросаны по нашей большой Родине. Дело в том, что когда ты рождён и воспитываешься в этой духовной тёплой атмосфере, для тебя это норма, это быт, в котором ты живёшь. Ты другого не знаешь. Ты понимаешь, что есть Господь, есть Церковь, в воскресенье ты должен быть в храме.
Но приходит чудо-возраст – наш переходный возраст, или пубертат, как его называют психологи. Было такое, когда все смотрели «Утреннюю почту», и мне хотелось смотреть, а мне нужно было идти на службу. И тогда бабуля говорит: «Надюша, давай пойдём на службу в шесть утра». И я шла. Так вот и воспитывалось понимание того, что такое истинная воцерковлённость.
Я благодарна своим родителям, хотя отец у меня был против того, чтобы я ходила в храм. Он говорил бабушке: «Зачем вы ерундой забиваете голову ребёнку?» Но при этом он и не запрещал эти наши с бабушкой походы. Так что благодаря бабуле я и окрепла в вере.
Да, хотелось «слинять», посмотреть «Утреннюю почту», чтобы завтра было о чём разговаривать со сверстниками. Но благодаря мудрости моей бабули, которая говорила: «Ну, твоё дело, хочешь – оставайся, но перед Богом тебе самой отвечать», – я поняла, что в жизни основное, а что можно, как говорится, и отложить на потом. А если говорить о моей встрече с Богом, то она была гораздо позже. Мне было семнадцать лет, когда я реально встретилась с Богом…
– София и Маша, вы как себя чувствовали в школе?
София: – Наверное, если говорить про ранний детский период, то вспоминается такой момент на уроке русского языка, когда рассказывали про Патриарха, я подняла руку и с гордостью рассказала, что моего папу Патриарх рукополагал. С приходом подросткового возраста я не то чтобы скрывала, но мне не хотелось делиться этим сокровенным, потому что я боялась, что кто-то может затронуть, по сути, интимную часть веры. Но я переборола этот момент и сейчас даже, наверное, слишком открыто об этом говорю.
– На каком уровне происходит общение со сверстниками? Ждут ли они чего-то особенного от детей воцерковлённых?
– Нет, особенного ничего не было. Часто говорили о том, что «мы вчера видели твоего папу по телевизору».
– А много в классе было верующих ребят?
– Все были крещёные, но так, чтобы были верующими, ходили в храм, – единицы.
Вера всегда деятельна
– Почему так мало учеников верят в Бога?
Отец Валерий: – Я бы здесь не говорил категориями веры. Правильнее поставить вопрос: много ли было воцерковлённых? Замерить веру, даже если человек говорит, что «я не верю», может только Бог. А по сути дела, мы вообще без веры не живём и в бытовом плане. Вот заходим мы в автобус – мы ведь верим, что доедем в пункт назначения, водитель трезв и довезёт нас безопасно. Поэтому степень веры и саму природу веры охарактеризовать каким-то определением очень трудно.
Вера – это путь к Богу. Может быть, это самое короткое и ёмкое определение. А вот воцерковление – это уже другой процесс, когда человек отвечает на веру делами. Выражение «я верю в душе», «главное, чтобы Бог был в душе» – не имеющее под собой сути. Я могу за двадцать секунд развенчать эту установку. Вера – она деятельна, как деятельна и любовь. Вера – это любовь к Богу. Это понимание и осознание человеком необходимости связи с Ним как с любимым, как с личностью.
Что такое заповеди? Нам кажется, что есть какие-то ограничения, лишь бы нарушить свободу человека. Дети часто не воспринимают, когда родители говорят: «Не лезь гвоздиком в розетку», «Не бери острый нож». А ребёнок отвечает: «Мне и это нельзя, и это нельзя! И как так дальше можно с этим жить!» А ведь это советы любящих родителей. Так же и Бог – любящий Отец, Который нам советует (заповедует), как необходимо жить, чтобы спастись и не умереть. Заповеди Божии – тот фундамент, на котором ты останешься человеком и будешь дальше жить и развиваться духовно. Ведь и в жизни обычной так же: хорошо, когда мудрый человек, опытный человек тебе посоветует сделать правильный выбор.
Воцерковление – это осознание человеком необходимости жить так, чтобы не обидеть любимого и любящего тебя Отца. Когда человек входит в веру как в доверие к Богу, начинает жить по заповедям, начинает прислушиваться к Богу, читая Священное Писание, к Его слову, начинает молиться. Воцерковление – это не какая-то довеска к вере, это выражение нашей любви к Богу, когда мы – в церковных таинствах, молимся.
В храме человек испытывает особое чувство, об этом говорят даже неверующие люди. Путь к воцерковлению – это путь веры, когда человек приходит к необходимости деятельного христианства, деятельной любви к Богу в ответ на Его любовь. Поэтому наше воцерковление – это и посещение храма, и исполнение религиозных обрядов, и жизнь по заповедям. Воцерковление – программа, по которой нам нужно жить.
Например, мы идём в лес и берём карту, видим: вот речушка, вот овраг. Вот и Господь нам составил такую же карту безопасности для нашей жизни. Поэтому воцерковление – это когда ты уже вооружён. У тебя есть карта, рюкзак, есть компас, то есть всё самое главное для важного путешествия. Так же и с воцерковлением, потому что оно – степень нашего взросления. У каждого это взросление в вере наступает в разном возрасте. И встреча с Богом, как сказала матушка, это личностное осознание веры. Не только комплекс каких-то ритуалов и бытовой обрядности, но кто-то через сердце, кто-то через разум к этому приходит. Пути разные, это уже одному Богу известно, почему так. Поэтому у кого-то это может быть в двенадцать лет, а у кого-то – в шестьдесят.
Путь и призвание
– Маша, София, вы получаете сейчас светское образование? Было ли у вас в семье обсуждение, не пойти ли девочкам учиться по родительским стопам?
Матушка Надежда: – Это их личный выбор. С детьми мы обсуждаем всё. Учитываем их мнение. Было время, когда я очень просила своих дочерей, чтобы они пели в хоре. Они это отрицали. Потом София дозрела, сейчас она просто живёт хором, она музыкант, она всё это любит. Что касается их дальнейшего направления, мы им только помогаем. Маша в этом году окончила одиннадцатый класс, София окончила музыкальное училище по классу скрипки. Теперь они готовятся дальше учиться, у них есть свои цели, куда они хотят идти дальше, теперь идёт подготовка.
Если они захотят в конечном итоге пойти в духовную семинарию, это будет их выбор. У нас спрашивают про нашего сына, почему он учится в юридическом институте, а не в семинарии. Он взрослый, ему двадцать один год, как мы можем его заставить? Он говорит, что он лучше будет хорошим верующим человеком, а священник – это призвание, это ни в коем случае не работа. Это огромный труд, и ты должен понимать, на что ты идёшь.
Так же, как и жена священника: девочка, которая идёт в духовную семинарию, должна понимать, что у неё есть какой-то процент возможности выйти замуж за священника. А это огромный труд – быть за спиной священника, быть его поддержкой. Где-то быть тенью, где-то быть яркой, быть мудрой.
– Тяжело жить в семье, где наверняка повышенные нравственные повседневные требования? Какие православные необычные традиции есть у вас в семье?
София: – Мы изначально в этом воспитывались. У нас всегда был пример родителей, для нас это норма. Ничего сверхъестественного в этом нет. Когда мы жили в Пржевальском, на южном берегу озера Сапшо есть источник Серафима Саровского с купальней, и мы там купались. Два раза в неделю, независимо от того, зима это или лето, купались в этом источнике. Вот такая традиция у нас была.
«Хочу быть матушкой»
– Когда девушки поступают в семинарию, они должны держать в голове, что когда-нибудь они станут матушками. Говорят, что существуют своеобразные ярмарки женихов. То есть когда выпускаются молодые люди из духовной семинарии, будущие священнослужители, туда съезжаются дамы, которые хотят выйти замуж именно за батюшек. Правда ли это?
София: – Есть такое понятие: девушек, которые хотят выйти замуж за священнослужителей, называют «ХБМ», то есть «Хочу быть матушкой».
Отец Валерий: – Как и в любой другой сфере жизни. Мы же встречаем семьи врачей, семьи юристов. Так и здесь: когда две школы рядом – семинария и регентское отделение, иконописное, где учатся девочки, – в большинстве своём они же сосуществуют вместе на занятиях и во время службы, поэтому многие не ставят для себя целью найти будущую супругу или мужа, это я подчёркиваю – в большинстве, но возникают и нормальные человеческие общения, когда один и другой понимают, что это может быть моя вторая половинка и таким образом возникают или не возникают семейные пары.
Семья или путь монашества?
– А с мужской стороны, если священнослужитель не выбирает монашеский путь, есть ли у него какое-то время «Ч», когда нужно обязательно жениться? Выпускников семинарий, я так понимаю, никто не подгоняет – «вам лучше, батюшка, ехать на приход женатым»…
Отец Валерий: – Никто не подгоняет и не настаивает, чтобы в двухнедельный срок жениться. Выпускника семинарии, который не определился, стараются при епархии определить на какие-то послушания, которые он может выполнять. И его нахождение в качестве какого-то сотрудника будет до тех пор, пока он не найдёт себе будущую супругу. Когда молодой человек женится и станет священнослужителем, потом только направят на приход служить. Тогда и начнётся полноценная жизнь того, кто стремился быть священником.
– Правильно я понимаю, что определённость должна наступить: или ты монашествуешь, или ты находишь себе матушку?
Отец Валерий: – Если ты решил, что будешь священником, ты должен определиться, будешь ты женатым либо монахом. Есть такие случаи, когда семинарист, окончив семинарию, не женился и не давал никаких надежд, что в будущем он будет монахом. Но в процессе взросления, созревания, в сознательном возрасте ему приходят мысли, что именно в таком качестве он будет больше полезен и Богу, и людям, – тогда он принимает монашество.
О запретах и предпочтениях
– В диалогах нашего проекта мы беседовали с семьями не только священников, а просто верующих людей. Некоторые поражали очень жёстким отношением к музыке, книгам. Например, приглашают священника освящать квартиру, и батюшка говорит, что вот этим книгам не место у вас в доме, убирайте их, музыку, которую слушаете, тоже выбрасывайте. Насколько в семье реального священника есть такие жёсткие ограничения? Есть ли книги, которые не могут находиться у вас в доме, есть ли музыка, которую вы не будете слушать?
Отец Валерий: – Конечно, ограничения есть. Как сказал апостол Павел: «Всё мне дозволено, но не всё полезно». Надо говорить о том, что всё это сформировалось с самого начала, и никто из нас не бегает, не высматривает, какие книги у нас на полках, потому что мы сами понимаем, что нам неполезно. Что касается музыки, то она имеет влияние на человека, определённая музыка может развращать человека, но я по своим детям не вижу, что музыка их развращает. Хотя сейчас молодёжь стала более интересующаяся в отношении музыки. Я где-то даже сам учусь, постигаю современную музыкальную индустрию благодаря своим детям. Ведь быть разносторонне развитым человеку никто не мешает. Есть суррогаты в музыке, которыми не нужно увлекаться, потому что они будут вредить душе, даже физическому состоянию, это касается и книг.
София: – Дело не в том, чтобы что-то запрещать. Здесь дело собственного примера. Когда мы были маленькими, мы воспитывались на классической музыке либо на хорошем роке, просто эти предпочтения сформированы у нас изначально. Не было такого, что родители говорили: сегодня мы слушаем Баха, и если ты не будешь слушать Баха, то ты вырастешь плохим человеком. И сейчас у каждого из нас свои музыкальные предпочтения.
– Маша, что у вас обычно звучит в наушниках?
Маша: – Я могу слушать всё, что угодно, у меня такая особенность – я быстро запоминаю песни. Услышу песню, и пусть она мне не нравится, но я запомню её надолго. Буду идти, а в голове у меня играет не очень хорошая композиция, и всё уже запечатано. В голове у меня и шансон, и рок, и классика. Могу слушать любую музыку, но в основном слушаю минорные композиции.
Матушка Надежда: – Можно я вернусь в детство? Дело в том, что мы с батюшкой специально, как и любая семья, которая чем-то интересуется, выбираем для семьи и для своих детей лучшее. Помимо библейских текстов у нас были и настольные книги, которые мы любили перечитывать и читали детям вечерами, когда у их отца больше времени было. То же самое и с музыкой. Они могли под церковный хор проснуться либо под наш русский рок. С возрастом, пока дети взрослели, мы с папой впадали в новые интересы: заказывали им приключенческую классическую литературу, нашу русскую классику. У нас полные собрания сочинений, почему этих книг не должно быть дома? Они должны знать Достоевского, Гоголя, Льюиса. Наша настольная книга – «Хроники Нарнии» Льюиса, которую мы читали, когда они стали постарше. Мы с детьми помимо того, что читали художественные тексты, ещё и проговаривали их. На этом они у нас и выросли.
София: – К вопросу о традициях. Мы читали все вместе. Либо собирались и читали, либо читал каждый отдельно по главе. Такое вот было совместное времяпрепровождение.
Домашнее музицирование и… приз «Романсиады»
– София и отец Валерий, кто из вас расскажет о музыкальной составляющей вашей семьи? О том, что слушаете, поёте, играете…
София: – У нас в целом музыкальная семья. Почти все – поющие. Все играют на различных музыкальных инструментах. Папа играет на гитаре. И я всегда им восхищалась, потому что у него огромный музыкальный талант. Он может взять любой музыкальный инструмент и сыграть на нём. Мамочка у нас регент, играет на фортепьяно, Машенька окончила музыкальную школу как пианист. Брат играет на балалайке.
Отец Валерий: – По сути, у нас маленький камерный оркестр. У нас были семейные ансамбли. На Рождество дети готовили сценку, а мы сидели с мамой и слушали: один играл на скрипке, другой на балалайке, потом все вместе и пели.
С Софией у нас возник дуэт – скрипка и гитара. Софии было десять лет. Я тогда работал в духовной семинарии. Был период, когда мы с семьёй уезжали в город Ейск на постоянное место жительства. В семинарии была работа, был мужской хор, прихожане и коллектив, уезжать было трудно, и пришла в голову идея спеть песню Юрия Шевчука «Это всё». Там есть определённая мелодия, есть какие-то узнаваемые штрихи. Я написал ноты на скрипку, и мы с Софией репетировали. Я ей говорил: делай так, так, так. Чтобы это была не сухая композиция, а чтобы она была интересная, с каким-то развитием. И сложился этот дуэт. София играла достаточно виртуозно для своего возраста. Я понял, что мы понимаем друг друга. Когда артисты переглядываются на сцене – это не только выражение симпатии друг к другу, можно какие-то знаки добавить. И всё, мы понимаем друг друга.
– Вы ещё и сами пишете музыку?
Отец Валерий: – Я написал мелодию и просто отразил нотами настроение. Музыкального образования у меня нет. У нас на первом курсе семинарии была теория музыки.
Матушка Надежда: – Без музыкального образования батюшка управлял мужским хором в семинарии. Причём он сам перекладывал ноты на мужской состав и что-то писал сам, у него есть собственные произведения.
– Сколько это нужно провести времени за самообразованием?
Отец Валерий: – У нас на первом курсе семинарии была теория музыки. Конечно, это всё осталось бы в теории, если бы я потом в семинарии не занимался музыкой в качестве певца хора. Мы постоянно пели, я научился читать с листа, не имея музыкального образования, но будучи вовлечённым в хоровую деятельность. У нас были богослужебный, концертный и народный составы. В 1998 году наше трио семинарии, и я был в его числе, получило приз зрительских симпатий на международном конкурсе «Романсиада-98». Мы все были без музыкального образования.
Были у нас моменты, когда мы в конференц-зале нашего храма устраивали концерты. В прошлом году отец Александр из Демидова пригласил нас на фестиваль выступить на фоне народных коллективов. Понятно, чего ждать от священника с гитарой. Были песнопения духовного порядка – это сочинения иеромонаха Матюшина, достаточно глубокие, тоскливые. Ну а в конце было «Это всё». Зал аплодировал, кричали: «Браво!» С одной стороны, и не ожидали, а с другой, как мне кажется, достаточно эффектно смотрится и слушается.
Опора и надежда
Матушка Надежда: – Дети выросли. Когда были помладше, они были полностью наши, жили в родителях. До определённого возраста мы о них знали всё. Каждый вздох, каждый взгляд. А сейчас у них своя жизнь, они взрослые. Наступит период, когда мы будем радоваться, что хотя бы что-то известно нам об их жизни.
– Скажите, а можно было бы такое представить, что у матушки и батюшки ребёнок не воцерковлённый, неверующий?
Отец Валерий: – Безусловно, практики такие есть. Это связано с определёнными трудностями такого пути. Потому что в семье священника, как ни странно, есть искушение более дерзкого и резкого протеста со стороны их детей. София и Маша говорили о том, что это с самого начала постигалось с молоком матери. А потом наступает момент, когда нужно головой и сердцем всё это понять, принять и сказать: «Да, я точно в этом убеждён, и это то, что является основой моего мировоззрения». Это формируется в том числе методом ошибок. У нас есть такой в нашем обывательском понимании как бы отрицательный библейский герой, которого называют «Фома неверующий». Так вот его сомнение не было неверием, а стало причиной сильной и горячей веры.
Не неверующий, а сомневающийся, хотите – ищущий. У детей верующих семей процесс сердечного и разумного взросления в вере подчас сопровождается вот такими резкими выпадами. Зерно, чтобы оно проросло, нужно посадить в землю, где его могут и притоптать, и птицы попытаться склевать. Поэтому здесь нельзя говорить о каких-то закономерностях, но бывает так, к сожалению, и в семьях верующих и священнослужителей.
– Можно об отношении людей невоцерковлённых к верующим семьям? Чувствуете ли вы, что они чем-то обделены, чего-то от жизни недополучают, неполноценная жизнь у них?
Матушка Надежда: – Я понимаю это так, что они не познали любви Господа. Я не понимаю, как человек живёт без Бога, без ориентира. Если в жизни случаются печали, страхи, то в такие моменты именно Господь – опора и надежда. То, о чём мы сейчас говорим, – это внутренние переживания, когда желаешь лучшего человеку. Исходя из своего опыта, думаешь, что так бы было лучше.
– С чего начинать? Многие говорят, что очень большой процент людей приходят к вере через горе. А если без этого?
Матушка Надежда: – Меня этому научил мой муж. Это по нашей первой практике, когда мы приехали в Пржевальское и получилось так, что ситуация была очень сложная, я приходила в слезах. Спрашивала: «Батюшка, ну как так?» Он говорит: «Никак. Никому ничего не доказывай, не докажешь. Если человек убеждён, что этого нет, только своим примером сможешь показать». За шесть лет он сделал невозможное. До сих пор мы приезжаем в прекрасное Пржевальское как к себе домой. И светские люди, и верующие воцерковлённые люди – все встречают нашу семью как родную.
Отец Валерий: – Это важно, но определённого рецепта нет. Потому что есть разные семьи, разные ситуации. Где-то человеку подскажешь в сложный момент. Где-то обратишь внимание на какие-то ситуации и смыслы.
– К вам часто обращаются люди: «Батюшка, я в самом начале пути к Богу, что мне делать?»
– Это часто происходит во время исповеди. Священник объясняет, что представляет собой жизнь верующего, каким образом она отличается от иной жизни – без Бога, без Церкви. У нас большинство верующих людей, которые своим чистым разумом стремятся к Богу, потому что, естественно, как все нормальные люди, хотят, чтобы была справедливость, чтобы добро побеждало зло. Господь даёт человеку осознание этого и реально это делает. Удивляюсь временами, когда я общаюсь с молодёжью, причём светской, студентами вузов, когда они задают глубочайшие вопросы, в том числе и вопросы веры. Вот только какой-то один шаг – и человек сам начнёт потом идти навстречу к Богу. Очень важен диалог. Я против агрессивной проповеди: «Сейчас я вас всех научу, ах вы, безбожники, слушайте меня!» Я это знаю на опыте многих семей. Это имеет обратный эффект, отворачивает человека. Вера – очень интимная часть внутренней сущности нашей души, которую человек должен делать сам. Оно очень хрупкое, это состояние, и здесь можно навредить. О Боге вообще нельзя говорить как о каком-то карателе: мол, если человек что-то не сделает, то ему будет плохо. Отвернись от солнца, и тебе будет темно. Уйди зимой из тёплой квартиры без одежды – замёрзнешь. Поэтому не Бог виноват, что ты ушёл от него. Ушёл в темень, ушёл в холод, отказавшись от Его помощи, когда ты подвергался опасности, а Он тебе давал руку и хотел тебя на руки взять и понести. С точки зрения общения, мы стараемся показать всю значимость веры в жизни человека своим примером. А там, где есть возможность, заходят разговоры, можно поделиться и своим опытом, рассказать, как ты это переживаешь, как ты это понимаешь. Ну и, конечно, подсказать и помочь. Только таким вот очень нежным способом, как мать с ребёнком, нужно говорить о вере.
Беседовали: Юрий Семченков, Марина Княжинская,
Подготовка текста: Игорь Красновский
Фото: пресс-служба Смоленской епархии, из личного архивы семьи Рябоконь
Материал подготовлен при поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива»
Источник: https://smolgazeta.ru/
