“Когда буквы заканчиваются”. Каким увидел наш край священник-писатель

В интервью “АиФ-Смоленск” протоиерей Сергий Адодин рассказал о недавно вышедшем сборнике “Книжка для своих”, о том, что такое “Быть попом” (название ещё одной его книги), а также о смоленских древностях, на которые почему-то не обращают внимания местные жители, и о различии менталитетов россиян

– В Смоленске у Вас вышла “Книжка для своих”. Кто эти “свои”?

Это те читатели, которые привыкли к твёрдой пище – им не нужно всё разжёвывать, класть в рот и за них глотать. Они сами могут решить, хороший герой или плохой, правильно он поступил или нет. Мои читатели – не потребители, а люди, которые сами умеют что-то творить и давать другим. Если они смотрят кино, то однозначно умное, артхаус как минимум. Я стараюсь писать так, чтобы для чуткого читателя персонажи продолжали жить, даже когда буквы заканчиваются.

– В одной из рецензий Ваше творчество отнесли к фэнтези, ещё его называют мистическим реализмом. Как Вы сами его определяете?

– Фэнтези – это когда всякие единороги скачут, эльфы… Поскольку у меня в рассказах ничего такого нет, я бы всё-таки склонялся к определению “мистический реализм”. Мистический – потому что очень часто в моих повествованиях сталкиваются разные реальности. Иногда они возникают из воображения персонажа. Реальное и мистическое сталкиваются, а героям приходится выбирать, остаться человеком или нет.

“Священник, как герой реалити-шоу”

– А для кого Вы писали книгу “Быть попом”?

– Я вообще все книги пишу для себя, отталкиваясь от принципа: хотел такую книгу прочитать, а её пока никто не написал. Образ священника люди со стороны часто воспринимают так, что это не всегда соответствует действительности. Поэтому я решил засвидетельствовать о своём опыте. Я не претендую на то, что раскрыл образ какого-то “сферического попа в вакууме”, нет. Просто рассказал, как я служу и вижу мир.

Священнослужители живут не где-то отдельно от всех. Вот они – на виду! Но легендами обрастают чаще других, даже чаще депутатов и инспекторов ГИБДД. Дело в том, что священник – это вызов обществу, не сам по себе как личность, а как фигура, которая представляет собой всю Церковь. Я, будучи священником, постоянно бросаю вызов самим тем фактом, что вообще существую. На меня смотрят очень пристально, зачастую пытаясь найти либо что-то очень святое, либо самое что ни на есть грешное. Угодить очень сложно. Будешь жить, не касаясь ногами земли, ничего не есть и не пить – скажут: “Куда ему понять, как мы тут живём. Ему бы спуститься на грешную землю!” Будешь жить как все, соседи скажут: “Так он такой же, как мы! Он покупает хлеб в этом же магазине и вообще, поди, не постится, вон я вчера видел, как он проходил мимо витрины с мясом”. Священник, как герой реалити-шоу: камера всегда снимает, что бы ты ни делал. Но быть священником, с другой стороны, и легко, потому что Господь даёт благодать своим служителям.

– Вы учились на врача, почему потом приняли другое решение?

– Меня вызвал старейший священник епархии и говорит: “Я вижу, что ты можешь быть священником. Бросай медакадемию, ходи службу изучай, а я попрошу правящего архиерея, чтобы он тебя ко мне на приход благословил”. Я говорю: “А если не благословит?” “Да что ты! Владыка – мой кум!” Я думаю: и правда, что уж тут. Сделал всё, как он сказал, перестал ходить на занятия. А сам нервничаю, потому что тишина в эфире, никак моя судьба не решается. Ну, думаю, проверяют меня, видно, на смирение. Так я умудрился месяц провести, а потом не вытерпел, подошёл к секретарю епархии. А он говорит: “Так владыка же не благословил”. У меня был шок: после месяца пропусков вернуться в медвуз нереально. И я понимаю, что только что лишился места в медакадемии, потому что батюшка не посчитал нужным до меня довести информацию о том, что владыка на следующий же день сказал “нет”. Но, поскольку верил я в Бога, а не в духовенство, из Церкви я никуда не побежал. И вот через некоторое время владыке Софронию, как он сам мне о том сказал, прямо на богослужении пришла мысль, что нужно срочно меня взять и рукоположить.

“Даже сказки другие”

– Вы живёте в Смоленске с сентября прошлого года. У Вас уже сложился образ города и его жителей? Говорят, что смоляне неприветливые, закрытые…

– Смоляне неторопливы, всё взвешивают, семь раз отмеряют. Они живут в таком месте, которое не раз сравнивали с землёй. Это не одно и то же, что жить в географическом центре России. Конечно же мест, где я родился и вырос, Великая Отечественная война коснулась очень сильно. Но нашествия врагов в Кузбассе не случались.

Борис Васильев как-то писал о том, какие злые были смоляне сразу после войны. Не адресно на кого-то, а вообще. Мне думается, что если кого-то долго бить и унижать, смешивать с землёй, то наивно ждать, что он будет очень приветлив. Приезжему приходится подстраиваться, принимая во внимание весь этот исторический пласт. Но, если ты пришёл в новое место, будь добр, изучи его историю, его литературу. Ведь даже сказки у смолян особые, они отличаются от тех, которые собрал Афанасьев.

– Какие-то смоленские памятники и святыни вызвали у Вас особый интерес?

– Да вообще весь Смоленск! Знаете, для Сибири XIX в. – это глубокая древность. Ты там говоришь: “У нас в городе есть храм XIX в.!” И тебе в ответ: “Да ты что!” И вот я приезжаю в Смоленск и вижу, что храмы XII в. стоят, иконы хранятся каких-то невероятных датировок, и всего этого в изобилии. Поэтому для меня очень необычно всё, что происходит вокруг. Тем не менее, смоляне воспринимают свои древности как должное. Иногда даже приходится видеть некоторое недовольство родным краем. Но так повсюду в России, мол, там хорошо, где нас нет. Есть такая черта русского народа – своё хаять, а чужим, иностранным, восхищаться.

– Может быть, это Пётр I нас научил на Западе искать образцы для подражания?

– Чтобы один человек всех научил? Вряд ли. Почему тогда Борис и Глеб нас не научили святости? Вообще это ведь уникальные святые. Они могли побороться за княжеский титул, так все делали: убивали – и ничего, в церковь ходили, детей крестили, постились и молились… А Борис и Глеб решили, что им лучше умереть, чем продолжать кровопролитие. Святая Русь, по моему мнению, это от Бориса и Глеба и до Николая II, которому внушили, что Россию спасёт именно его отречение.

Может быть, мы не умеем восхищаться своим потому, что у нас страна большая и в ней всего, и всех много – и великих художников, и композиторов… Недавно, общаясь с молодёжью, я загадал загадку: мол, снимаю квартиру неподалёку от Спасского монастыря. Где это? А это в районе пересечения улиц “Нормандия-Неман” и Академика Петрова, в конце Старо-Чернушенского переулка. Там уже в XIX века были одни руины. И если бы это был единственный в городе монастырь и больше ничего бы не было никогда, то, мне кажется, все бы его знали. Но нужно знать и ценить то, что есть в избытке, иначе придёт время, когда ничего уже не будет…

***
Протоиерей Сергий Адодин родился в Кемерове в 1977 г. Два года учился в медакадемии, работал техником гемодиализа и искусственной почки. Имеет высшее образование по направлениям теология, генетика, педагогика, зоология и биоэкология. С 2000 г. – священник в храмах Кемеровской области. В Смоленске с 2018 г. Штатный священник храма святого апостола Иоанна Богослова, руководитель отделов Смоленской епархии по работе с молодёжью и по экологии и природоохранной деятельности, преподаватель Смоленской духовной семинарии. Член Союза писателей России. Женат, трое детей.

Ольга Ефимкина
Источник: “АиФ-Смоленск”