Основание и становление Свято-Троицкого Болдина монастыря

Основание и становление Свято-Троицкого Болдина монастыря (опыт исторической реконструкции)

Александр Пономарев

Вместо предисловия

С каждым годом растёт интерес к восстающему из руин Свято-Троицкому Болдину монастырю, расположенному в Дорогобужском районе Смоленской области. Основанный в 1530 году, обустроенный к концу XVI века архитектурными сооружениями, символизировавшими укрепление православной Московской Руси на порубежной Земле, ансамбль был взорван германскими фашистами в марте 1943 года. Естественна и понятна потребность многих приобщиться к историческому прошлому этого святого места, проникнуться жизнеутверждающим началом, заложенным в древней обители (Ил.1-3).

Первое упоминание о Болдине монастыре в печати появилось в 1811 году (1. с. 413), основанное на рукописных материалах и преданиях, оно констатировало известные на то время факты без их исторического обоснования. В основополагающем труде В. О. Ключевского по подходу к использованию древнерусских текстов жития святых в исторических изысканиях (2,с.304,305) впервые были рассмотрены рукописные материалы XVII века, повествующие об основателе Болдина монастыря – Преподобном Герасиме Болдинском. Было указано, что большое значение при анализе материалов этого жанра имеет исследование источников, послуживших фактической основой для составления жития. Таким первоисточником в нашем случае является Завещание-Устав или иначе “Закон” преподобного Герасима, так как он продиктован самим святым перед своей кончиной 1 мая 1554 года. В. О. Ключевский, назвав это произведение “предсмертной автобиографией”, указал место хранения его единственного рукописного списка XVII века в Московской Румянцевской библиотеке (ныне РГБ), ф.310 (собр. Ундольского), № 301 (л. 126-128 об). Он также отметил, что указанное произведение было использовано при составлении Жития Герасима Болдинского, которое известно по рукописным спискам XVII века в двух редакциях. Первая редакция хранится в Румянцевском музее (ныне РГБ), ф. 310 (собр. Ундольского), № 600, л. 142-210 об, а вторая редакция – в Императорской публичной библиотеке в Петербурге (ныне РНБ), собр. Погодина, № 711, л. 1-26 об. Как выяснилось позже, в Румянцевской библиотеке хранился ещё один список первой редакции Жития, сделанный в первой четверти XVII века (ныне РГБ), ф.236 (собр. А.Н. Попова), № 94, л.165-220.

Известные исторические источники XVII века – список “Закона” и три списка Жития Герасима Болдинского, тексты которых были опубликованы с научным анализом и комментариями Е. В. Крушельницкой в 1996 г. (3), дают лишь фрагментарные сведения об основании Болдина монастыря, не вскрывая исторической цели прихода Герасима на Смоленщину под город Дорогобуж и обоснование выбора им места поселения. Нет также сведений о лицах, способствующих достаточно быстрому обустройству Болдина монастыря. Требуют прояснения и мотивы появления Герасима в отдаленных от Болдина местах при основании подвижником еще трех монастырей. Какая сила выявляла места порубежной земли, требовавшие его участия, и вызволяла Герасима из еще не обустроенной обители в Болдине для новых подвигов? Естественно, следует учитывать и то, что жанр агиографических повествований допускает символическую трактовку дат и событий. Исследование поставленных вопросов, как представляется, следует начинать с рассмотрения подготовки Герасима, как в смысле духовного и житейского опыта, так и круга его общения, перед появлением под городом Дорогобужем.

Анализ достоверности основных источников о прп. Герасиме. Дата рождения прп. Герасима

Из “Закона” прп. Герасима известно, что родился он в городе Переславле Залесском и наречен был именем Григорий. Назвал Герасим в “Законе” и имена родителей: отец – Михаил, мать – Мария, но не указал, какого они были сословия, и каков их родственный и дружественный круг, не назвал он также и год своего рождения. Указал Герасим в “Законе”, что он ученик Данилов, постриженик Данилова монастыря города Переславля-Залесского. Поведав о времени своего прихода под город Дорогобуж Смоленской области (25 марта 1528 г.) и о других очень важных исторических фактах своей жизни на западных рубежах Московии, он сказал: “Жил есми аз в различных пустынях 26 лът. О всем бо сем извъстно постриженику обители сея старцу Симеону …” (3, с.211). Приведённая выдержка важна тем, что в ней указано имя ближайшего ученика прп. Герасима.

Названное в сохранившемся списке “Закона” трижды без оговорок имя Симеон, принадлежит, без сомнения, одному человеку – ученику прп. Герасима, поставленному им игуменом монастыря Иоанна Предтечи в Вязьме, указанному в выше приведённой выдержке старцу Симеону, постриженику Болдина монастыря, и соборному старцу Симеону, поименованному в послесловии к списку “Закона”, сделанному в Болдине монастыре после преставления прп. Герасима при игумене Антонии. Этот список “Закона”, который: “…писал тоя же обители дьякъ Емельян Иванов сынъ Ильшин вязметин в лето 7084-го (1576) марта въ 20 день” (3, с. 212), и послужил протографом для единственного дошедшего до нас списка “Закона” XVII века. Учитывая то, что протограф составлялся при очевидце преставления прп. Герасима – старце Симеоне, вполне достоверной можно считать и дату преставления святого “…лето 7062-го (1554) месяца маия въ 1 день…” (3, с.212) приведённую в послесловии к списку “Закона” 1576 года.

Из текста “Закона” следует, что настоятелем Иоанна-Предтеченского монастыря Симеон был поставлен в 1543 году, но когда в Вязьме началась собираться монашеская община не сказано. В статье протоиерея А. Г. Макарьевского, посвященной вяземскому монастырю (4, с. 57-75) говорится, что прп. Герасим со своим учеником Симеоном пришёл в Вязьму в конце 1535 года, правда, без ссылки на первоисточник этого факта. Если указанная дата точна, то это дополнительно подтверждает, что Симеон был рядом с прп. Герасимом практически с первых лет его пребывания на Смоленщине, а соответственно мог служить источником достоверной информации о прп. Герасиме после его преставления.

К сожалению, факты, приведённые в “Законе”, не позволяют назвать возраст преставления и, соответственно, дату рождения прп. Герасима.

Названный в “Законе” настоятель Болдина монастыря, вступивший после преставления Герасима – Иосиф Краснописец – не причисляется в “Законе” к постриженикам обители и тем более к ученикам преподобного. Есть сведения о том, что он родом новгородец и его учителем был Максим Грек (5, с.432-434), исповедавший нестяжательство, а прп. Герасим, как следует из всей его подвижнической жизни и из его “Закона”, был последователем Иосифа Волоцкого, на что неоднократно указывали исследователи (6, с.189). Возведение Иосифа Краснописца в настоятели Болдина монастыря, видимо, свидетельствует о том, что церковные иерархи, а возможно, и сам великий князь пытались внести “новую струю” в жизнь обители и внедрить просвещённое начало. Правда, в первой редакции Жития прп. Герасима Иосиф Краснописец назван учеником Болдинского Святого (3, с.246). Можно, конечно, предположить, что Иосиф Краснописец, как и его учитель Максим Грек, сосланный после суда 1525 года на исправление в Иосифо-Волоцкий монастырь, был направлен под опеку к испытанному иосифлянину Даниилу Переяславскому, где и познакомился с будущим Герасимом Болдинским. А возможно, это указание сделано в Житии для соответствия жизни обители “Закону” прп. Герасима, так как он завещал настоятелями ставить пострижеников сей обители, особо оговорив это в “Законе”: “…чтобы государь царь и великий князь Иван Васильевич всеа России чужаго бы не наслал”. Не исключено, что Иосиф Краснописец был прислан в Болдин монастырь для письменного запечатления подвигов прп. Герасима, ближайшего ученика восприемника обоих сыновей великого князя Василия Иоанновича. В таком случае Иосиф Краснописец мог быть автором “Закона” и Жития прп. Герасима, списки которых не сохранились. В заглавии текста списка Жития прп. Герасима, сделанного Гришкой Жюковым в 1686 году читаем: “Списано бысть учеником его Антониемъ, иже бысть тоя же обители игуменъ, после же бысть епискуп на Вологде Великия Перми” (3. с.213). Следовательно, Антоний не был автором первого Жития прп. Герасима, как закрепилось в литературе, а лишь исполнителем одного из списков. Известно, что Иосиф Краснописец составил в Болдине монастыре в 1559 году учебное руководство для царевича Иоанна Иоанновича под названием “Летописец и сказание ко учению и рассуждение о фониаде вкратце”, но его трудов об истории обители и о подвижничестве прп. Герасима, к сожалению, пока не известно. В 1569 году он назван бывшим игуменом Болдина монастыря (5, с.432-434).

В приходо-расходных книгах Болдина монастыря за 1587, 1590, 1592 и 1593 годы упоминается старец Симеон, бывший игумен, скончавшийся в 1592 году (7, с.21). Из приведённых фактов следует, что ближайший ученик прп. Герасима Симеон в 1576 году был соборным старцем в Болдине монастыре, а упоминание его в качестве бывшего игумена, несомненно, говорит о том, что он был и настоятелем Болдина монастыря в период между Иосифом Краснописцем и Антонием, т.е. с конца 1560-х по первую половину 1570-х годов (7, с. 20-21).

С приходом на настоятельский пост в Болдин монастырь в 1568-69 году из вяземского монастыря Иоанна Предтечи Симеона, несомненно, что братия обители пополняется вязьмичами, в числе которых и, названный выше, переписчик “Закона” дьякон обители Емельян Иванов сын Ильшин вязметин и, возможно, будущий настоятель Антоний. Связь Антония с городом Вязьмой выявляется в приходо-расходных книгах Болдина монастыря за 1593-1606 годы (7, с.25, 26), где несколько раз упоминается “вяземский посадский человек” Семён Алексеев, сын Антония. Это говорит о том, что Антоний жил семейной жизнью в Вязьме под фамилией Алексеев. Что и в каком году привело Антония в монастырь не известно. По всей вероятности, он был одним из сподвижников Симеона в вяземском монастыре Иоанна Предтечи, где с 1535 года монашескую общину окормлял Симеон.

Первая редакция Жития Герасима Болдинского, к списку которого приложил руку Антоний, написана, вне всякого сомнения, до 1571/72 года, т.е. до кончины Якова Андреевича Салтыкова (8), о чём обстоятельно повествуется только в дошедшем до нас единственном списке второй редакции Жития (3, с.266-284), которая составлялась, по всей вероятности, после 1591 года, т.е. когда при строительстве Троицкого собора было скрыто место захоронения А.Я. Салтыкова. (8). Таким образом, с уверенностью можно считать, что список первой редакции Жития составлялся с использованием знаний о жизни святого его ближайшего ученика – Симеона, поэтому в нём содержится много фактов из жизни святого и Болдина монастыря, отсутствующих в “Законе”.

Все три древних списка Жития называют возраст преставления прп. Герасима – 65 лет “… всъх лът в жизни сей жития его обрътается шестьдесят пять лът” (3, с.248), чего нет, естественно, в списке “Закона”. Используя дату преставления прп. Герасима – 1 мая 7062 г., что для летоисчисления от рождества Христова с началом года 1-го января соответствует дате – 1 мая 1554 г. (7062 – 5508) простым вычитанием (1554 – 65) вычислялся год его рождения – 1489 г., вошедший во все публикации XIX, начала XX веков. Только в конце минувшего века в печати без каких либо обоснований год рождения святого был изменён на 1490 год (9, с.16), что перекочевало в ряд других печатных материалов. В статье в Православной Энциклопедии (10, с.144) Е. В. Крушельницкая справедливо внесла неопределённость в год рождения Святого, написав 1488/89, что вполне обосновано, так как точно назвать год рождения прп. Герасима можно только зная месяц его рождения. В связи с этим следует обратить внимание на дошедшие до нас записи в расходных книгах Болдина монастыря. В конце XVI века прп. Герасима в монастыре поминали не только в день преставления (1 мая), но и в ноябре (сохранились четыре записи: за 1586, 1591, 1598 и 1599 гг., три из которых сделаны 1 ноября, а одна 8 ноября), когда вспоминали и о его родителях. Так 1 ноября 1599 года записано: “Куплено въ тюрьму да въ богаделню колачей преподобнаго отца нашего старца Герасима по родителехъ на три алтына…” (7, с.48). Родителей, как принято и в наше время, поминают обычно в день рождения человека. Таким образом, можно предположить, что прп. Герасим родился в начале ноября и был назван в честь Святителя Григория, архиепископа Александрийского, память которому совершается 5 ноября. Приняв во внимание изложенное, датой рождения прп. Герасима с уверенностью можно считать первые числа ноября 1488 года.

Для рассмотрения жизни прп. Герасима в Переславле-Залесском кроме фактов в названных выше древних документах, связанных своим происхождением с Болдиным монастырём, важную информацию можно почерпнуть и в Житие учителя прп. Герасима – Даниила, преставившегося 7 апреля 1540 года на 80-м году жизни в основанном им Троицком монастыре в Переславле-Залесском. Житие Даниила было написано его духовным чадом – протоиереем Андреем в 1553-1554 гг. В период написания Жития протоиерей Андрей был духовником Иоанна Грозного, а, приняв постриг, после кончины митрополита Макария в 1563 году, был поставлен на московскую первопрестольную кафедру. Так как житие было написано очевидцем событий, происходивших в Переславле-Залеском или знавшим о многом из уст ближайшего окружения Даниила, текст жития насыщен большим количеством достоверных фактов. Не случайно В.О. Ключевский считал Житие Даниила Переяславского одним из лучших произведений Макарьевского периода (2, с.282). Оно сохранило бесценные для нас достоверные сведения о Данииле, его подвигах и близких ему лицах в период духовного становления Герасима – в первую четверть XVI века. Житие Даниила опубликовано 1908 году профессором С. И. Смирновым (11).

Истоки жизненного опыта будущего Болдинского чудотворца

Духовный отец Герасима Болдинского прп. Даниил Переяславский (Ил.4), в миру Димитрий, родился в Переславле-Залесском около 1460 года. Его родители Константин и Фёкла приехали в Переславль-Залесский вместе с боярином Протасьевым, который был вызван великим князем Иоанном III на службу из Мценска в Москву. К монашеской жизни Дмитрий начал приобщаться в Никитском монастыре Переславля-Залесского у своего родственника игумена монастыря Ионы, известного своей добродетельностью. Из рассказов насельников монастыря Дмитрий узнавал о тогдашних подвижниках благочестия, и более всего поражался равноангельским житием и великими трудами преподобного Пафнутия, игумена Боровского монастыря (Ил.5), где и пожелал принять он постриг. Однако этому суждено было произойти только после преставления Пафнутия, скончавшегося в 1477 году. Преемником Пафнутия на игуменском посту в Боровском монастыре был Иосиф (1439 – 1515), основавший в 1479 году новый монастырь под городом Волоколамском. Благодаря исключительным дарованиям, учености и воли Иосифа социальная работа монастыря расширялась в широкое национальное служение. Это он – преподобный Иосиф Волоцкий (Ил.6) отстоял на Соборе 1503 года неприкосновенность монастырского землевладения. Кстати, родители его перебрались в Волоколамск из Литвы. Если северные пустынножители искали уединённого созерцания, то московские последователи Сергия Радонежского, к которым относился и Иосиф Волоцкий, стремились осуществлять идеал совершенного общежития (6, с.175). Совершенного общежития братии обители, которое могло служить примером для гармоничного обустройства жизни и на территории за стенами монастыря.

В Боровском монастыре Дмитрий принял постриг, получив имя Даниил, был отдан под начало к опытному старцу Левкию, под руководством которого пробыл десять лет. В монастыре все настолько полюбили Даниила, что желали видеть его игуменом Боровской обители. Однако, в 1490 году, прожив в Боровском монастыре в общей сложности 12 лет, Даниил вернулся в Переславль-Залесский в Никитский монастырь. В 1495 году переходит он в Горицкий монастырь Пречистой Богородицы (Ил.7), где был игуменом его родственник Антоний. Игумен Антоний убедил Даниила принять сан иеромонаха (11).

Взрослеющий Григорий (будущий Герасим Болдинский) своими глазами видел почитание Даниила в Переславле-Залесском и в тринадцать лет (в 1501/02 г.) со слезами упросил Даниила принять его послушником в Горицкий монастырь. Таким образом, предыдущий подвижнический опыт Даниила и всё, свершавшееся при Григории в период его жизни уже вблизи Даниила, становится достоянием его духовного багажа. Аналогично духовному и жизненному опыту, Григорий обретает и связи с людьми, близкими Даниилу.

Помимо многоразличных своих монастырских обязанностей, Даниил добровольно возложил на себя и редкий, даже в те времена, подвиг – попечение об умерших в дороге, замерзших и погибших от разбойников. Тайно ночью выходил Даниил из монастыря и на своих плечах сносил тела умерших в особую городскую скудельницу, которая находилась недалеко от обители и называлась Божий дом. Здесь на божедомье он отпевал безвестных гостей и поминал их в молитвах при служении Литургии. Так продолжалось не один год. Свидетелем, и, естественно, помощником ему в этих подвигах был молодой послушник Григорий, живший с Даниилом в одной келье.

Пришел однажды к Даниилу игумен близлежащего Никольского монастыря Никифор и сказал, что он много раз слышал звон на месте, где были скудельницы, видел огонь зажженных свечей и обонял запах ладана. Даниил ответил гостю: “Что ты видел духовными очами, Бог поможет привести в исполнение на месте том. Не сомневайся в этом” (12, с.15).

В те годы у Великого князя Московского и всея Руси Василия Ивановича (Ил.8) состояли на службе два родных брата Иван и Василий, дети Андрея Федоровича Челяднина, который первым среди московской знати удостоился звания конюший. Оба они подверглись опале и вынуждены были со своей матерью, женами и детьми удалиться в своё поместье в село Первятино, близ Переславля-Залеского (12, с.23). Василий Андреевич Челяднин активно поддерживал начинания Иосифа Волоцкого и враждовал с Новгородским архиепископом Серапионом, добившись в 1509 году лишения его прав управления Иосифо-Волоцким монастырем. Духовником опальных переславских бояр был упомянутый выше Даниил. Однажды, когда он служил в их домовой церкви, явился гонец из Москвы с вестью о снятии великокняжеской опалы. В благодарность за свершившееся чудо Челяднины представили его лично великому князю Василию III и помогли Даниилу получить у московского митрополита разрешения на строительство монастыря на божедомье, выкупили землю, чем заложили основу для зарождения монастыря (12).

Так в 1508 г., на 48 году своей жизни, начал Даниил созидать монастырь на божедомье (Ил.9), а главным помощником в этом деле для него стал 20-ти летний послушник, живший с ним в одной келье, – Григорий.

По настоятельным просьбам влиятельных лиц и братии Даниил принимает архимандритство в Горицком монастыре, но не более года возглавляет он Горицкий монастырь, так как управление двумя монастырями тяжело было для благочестивого и ревностного старца (12).

Великий князь Василий Иванович, узнав о новой иноческой обители, устроенной благочестивым старцем, посетил её в 1510 году. Видя благоговение Даниила, скромную простоту иноков, великий князь одарил братию милостынею и установил хлебную дачу на каждый год (11, с.42). Видимо в этот раз впервые перед глазами Василия III предстал и будущий Болдинский чудотворец, еще не принявший постриг, послушник Григорий.

Второй раз великий князь был в обители в 1523 году. Увидев церковь, обустроенную и другую – трапезную, и число братии умножающееся, он любовался благолепием церковным. Основной же созидатель обители – Даниил обитал вне стен нового монастыря.

В третий свой приезд в монастырь, в 1525 году, великий князь был в нем на вечерней службе. Услышав, что на ектеньях поминают игумена Иова, а не Даниила, великий князь сказал Даниилу: “Перейди в свой монастырь и живи там. На ектеньях вели настоятелем поминать себя, и устрой братское общежитие. О потребах же не скорби, я сам буду заботиться об обители” (12, с.64).

Даниил повиновался великому князю и после тридцатилетнего пребывания в Горицком монастыре, на шестьдесят шестом году своей жизни, перешел на жительство в устроенный им монастырь.

Как складывалась жизнь будущего Болдинского Чудотворца в этот период можно судить по короткой записи в Житие Даниила.

“Имяше же тогда поспешника себе ученика своего, именемъ Герасима, иже бе родомъ того ж града Переаславля, иже бяше кожешвецъ. Жительство исперва име у Данила в келии, в Горицком манастыри. Еще тогда Герасим не инокъ бяше. И егда преселися Данилъ в свой манастырь, Герасим же обхожаше многу манастыря и нигде ж получи облещися во иноческый образ, но свидетельствоваху ему полезнее пострищися у Данила. И прииде к Данилу, и от него сподобися чренечеству, и отчасти божественому писанию навыче, и благопотребен бяше в послушании, и в службах, и в посланиих, яко и самому царю и великому князю знаемъ бе, иже последи состави свой манастырь межу градов Дорогобужа и Вязмы, иж на Болдине, и ины манастыри постави въ славу Божию” (11 с.42-43).

Очень важная запись! Она свидетельствует о том, что Григорий принял постриг не в 13 лет, как повествуется в первой редакции жития прп. Герасима (3 с.218) и в некоторых современных публикациях. Прожив в Горицком монастыре в одной келье с Даниилом 20 лет (3, с.219), т.е. в 1521/22 году мужающий Григорий не сразу перешёл в новый, но уже обустроенный, Даниилов монастырь, а попытался искать нового поприща для жизни подвижнической. Вернувшись к Даниилу, после того как тот перешел в Троицкий Данилов монастырь, т.е. после конца 1525 года, принял постриг в возрасте около сорока лет. Эта же запись свидетельствует о том, что Герасим преуспел в службах, т.е., возможно, был рукоположен в сан иеромонаха, и был хорошо знаком Василию III, так как бывал у него с посланиями.

Земля раздора и её жертвы

В годы взросления Григория (будущего прп. Герасима Болдинского) завершался очень важный почти полувековой период в истории России, связанный с кровавой и бескровной борьбой Москвы с Литвой – период трёх войн, первый этап борьбы за расширение территории Московского государства за счёт Литовско-Русского. Первые две войны (1492 – 1494 гг. и 1500 – 1503 гг.) при Иване III, завершились полным поражением Литвы, третья (1507–1521 гг.), уже при Василии Иоанновиче, велась с переменным успехом (13, с.154).

Литовско-Русское государство было создано усилиями Гедимина, Ольгерда и Витовта. Формирование основ феодализма и укрепление военной монархии создали прочную и хорошо политически организованную структуру Литовского государства. В начале XIV века это преимущество Литвы остро почувствовала Русь, раздробленная и раздавленная татарами. Литовская экспансия в русских землях приобрела огромный размах, наряду с обороной на западе она стала основой государственной политики. Несчастье Руси стало источником политического процветания Литвы (14, с.101).

Однако к концу XV века мощь Литвы ослабевает. Одна из основных причин неустойчивого состояния государства заключалась в соотношении коренного литовского населения к русскому (менее чем 1 к 6). Положение православных русских резко изменяется при преемнике Витовта Сигизмунде Кейстуновиче, яром католике и послушном сыне латинского духовенства. Противники Сигизмунда Кейстуновича сражались за идею православной Литвы и господство русских начал жизни, и он поплатился жизнью за свою ревность к латинству, как жертва заговора русских князей Чарторыйских (13, с.29).

Поставленный на великокняжеский престол Казимир, из рода Ягелонов, запрещает в 1480-х годах строительство вновь и починку старых православных церквей, что вызывает заговор северских князей передаться Москве. Зачинщики заговора Михаил Олелькович и Иван Юрьевич Гольшанский поплатились за это жизнью, были казнены 30 августа 1481 г. Князья Федор Иванович Бельский и Иван Глинский бежали в Москву. За ними со своими уделами передались Москве Иван Васильевич Белевский, Иван Михайлович Воротынский и др. Они же прояснили в голове Иоанна III идею единой Руси. В июле 1489 года Казимиру пришлось впервые услышать ясную речь Московского князя: “… наши города и волости и земли и воды король за собой держит” (13, с.44).

После смерти 7-го июня 1492 г. великого литовского князя Казимира в Вильне состоялся сейм по преимуществу из русских князей – Глинских, Слуцких, Гольшанских, Мстиславских, Гейдройцев, на котором в.л.к. был избран четвертый сын Казимира Александр, слабохарактерный, легко поддающийся влиянию. Это вызвало недовольство смольнян, которым и воспользовался Иоанн III, начав первую войну. По условиям мира, заключенного 5 февраля 1494 года к Москве отошли Мценск, Брянск, Серпейск и др. (13, с.59).

Была предпринята Иваном III попытка усиления влияния на Великого Литовского Князя (В.Л.К.) и мирным путем. Начались переговоры о женитьбе его дочери Елены на В.Л.К. Александре с сохранением для неё возможности православного вероисповедания. Елена выехала из Москвы в Вильну 12 января 1495 года. Бракосочетание совершилось в кафедральном соборе Станислава, одновременно с виленским епископом Войтеком Табором брачные молитвы читал поп Фома, московский духовник Елены, так как присутствующий в костеле архимандрит Макарий отказался сделать это. Известно, что Войтек Табор горячо ратовал за унию с Польшей. С прибытием в Вильну Елены возникли надежды православных на улучшение их положения. Усиление русской партии в политическом отношении выдвинуло на историческую сцену двух замечательных деятелей рассматриваемой эпохи – Константина Ивановича Острожского и Михаила Львовича Глинского.

Но Иоанн III, любивший действовать наверняка, продолжал склонять пограничных князей к переходу к Москве. Заручившись обещанием сохранить за ним удел, 12 апреля 1500 года перешел к Москве Иван Семенович Бельский. Вслед за Бельским отъехали к Москве бывшие враги Иоанна III и “собинные” друзья Александра – Василий Иванович Шемячич и Семен Иванович Можайский, отъехал также князь Хотетовский. Сбежавшие опасались потери волостей своих уделов, ибо ясно сознавали растущее могущество Москвы, слабость Литвы и суровость Иоанна. Для закрепления успеха перехода земель к Москве в конце апреля 1500 года Великому княжеству Литовскому была объявлена новая война (13, с.78).

Постоянные набеги татар с юга очень ослабили Литву, поэтому Александр заранее предвидел неудачу, не прерывал переговоров с Иоанном. Литовские послы оставались в Москве даже после объявления войны и вели переговоры о мире.

Московские войска, ещё до получения “складной грамоты” вторглись в литовские земли. Главный полк под предводительством Магмет-Аминя и Якова-Захарьина направился в Северскую землю. Последовательно были заняты: Мценск, Серпейск, Брянск, Севск, Путивль – последний с наместником города, ненавистным Москве князем Богданом Федоровичем Глинским. Затем были захвачены Чернигов, Стародуб и Новгород Северский. Второй отряд, под предводительством Юрия Захарьина, направился к Смоленску, заняв по пути Дорогобуж.

Кульминационным пунктом стала битва при реке Ведроши, “битва на Миткове поле на речке Ведроши”. Это одна из крупнейших битв в русской истории феодального периода. Московское войско возглавлял Даниил Васильевич Щеня (Ил.10), воеводами были представители знатнейших родов Московии, Литовско-Русское войско возглавлял князь Константин Иванович Острожский.

В этой битве полегли десятки тысяч бойцов. В плен были взяты пять воевод Литовско-Русского государства, четверо из которых русские православные люди. В числе пленённых воевод был и Константин Иванович Острожский, который около десяти лет свой полководческий дар проявлял в защите интересов Московии на юго-восточных рубежах.

На центральном участке Россия приобрела Дорогобуж. Договор 2 апреля 1503 года явившийся эхом победы на Ведроши, был крупным успехом русской дипломатии. Сразу же на литовско-русской границе начались конфликты между местными жителями и между служилыми князьями-родичами.

Продолжение активной борьбы было не за горами, но она относится ко времени, когда на престол взошёл сын Иоанна III – Василий Иоаннович. Коронация состоялась в декабре 1505 года. В 1506 году состоялось венчание Василия III на Соломонии Сабуровой.

Летом 1508 года в Московию отъехали три брата Глинских – Василий, Михаил и Иван Львовичи – родные дяди Константина Ивановича Острожского.

Война же за Смоленск возобновилась в 1512 и велась с переменным успехом. В первом походе московскому войску не удалось взять Смоленск. Неудачно завершился и второй поход в 1513 году. Только летом 1514 года Смоленск был взят московским войском. Своё полководческое искусство во взятии Смоленска проявил Михаил Львович Глинский. Однако после он не получил в своё владение Смоленщину, как обещал ему Василий III.

Дальнейшее продвижение московского войска на запад было остановлено под Оршой, где в сентябре 1514 года Московское войско потерпело поражение. По летописным свидетельствам на поле брани погибло с обеих сторон десятки тысяч воинов. Войско Литовско-Русского государства под Оршой возглавлял Константин Иванович Острожский, ранее переметнувшийся из Московии. Пытался перейти на сторону противника и Михаил Львович Глинский, но был схвачен и доставлен к Василию III в Дорогобуж, а затем коротал свои дни в заключении.

Много известных деятелей Московского государства погибло или было взято в плен в этом сражении. Был взят в плен и Иван Андреевич Челяднин, который способствовал Даниилу основать Троицкий монастырь в Переславле-Залесском. О делах И. А. Челяднина после плена сведений нет, последний раз его имя упоминается в документах 1522 года. Его брат, Василий Андреевич, также участвовал в трёх смоленских походах, сведений о его ранах или гибели в сражениях нет, но известно, что в 1516 году его мать и жена делали вклад в Троице-Сергиев монастырь по его памяти.

Мирный договор между Московским и Литовско-Русским государством был подписан только в 1522 году, по которому территория Смоленщины с главным городом закреплялась за Московским государством. В честь этого события Василий III заложил в Москве Новодевичий монастырь на месте, где встречали Смоленской икону Божией Матери – Одигитрию. По заведённому обычаю перешедшие к Москве земли делились между дворянами, внесшими вклад в победу.

Как Герасим из Переяславля-Залесского стал Герасимом Болдинским

В Троицком монастыре Переславля-Залесского, где новопостриженный Григорий поселился, жил он в отдельной келье, а не вместе с Даниилом, как было в Горицком монастыре. Конечно, Даниил по долгу своих настоятельских обязанностей больше внимания уделял всей братии. В то же время у возмужавшего Герасима, по всей вероятности, стали укрепляться желания к расширению подвижнической деятельности. В документах Троицкого Данилова монастыря за 1525 –1527 годы упоминается казначей Герасим, очень возможно, что перед уходом под Дорогобуж ему довелось освоить и финансово-экономические проблемы. Возможно, конечно, к новому поприщу Герасима требовали и внешние обстоятельства, обращения мирских влиятельных людей, хорошо знавших и Даниила и Герасима.

Для основания Новодевичьего монастыря в Москве Василию III несложно было найти подвижников веры Христовой. А вот в местах сражений на порубежной территории, где полегли в братоубийственных столкновениях за обладание землей Смоленской десятки тысяч православных людей, требовался особый подвиг. Тем более что тела большинства погибших, видимо, не были преданы земле по христианскому обычаю, поэтому требовался особый подвиг, к которому как никто другой был подготовлен Герасим, помогавший Даниилу в трудах на скудельнице в Переславле-Залесском.

То, что Герасим оказался на западных рубежах Московии, почти в 400-х километрах западнее города Переславля-Залесского явно свидетельствует о том, что не молитвенного уединения он искал, как часто в житийной литературе объясняется выбор нового места поселения монашествующих. Уже в “Законе” Герасима сказано: “Пришел есми аз на место сие, аки един от нищих, на лес сей, в пустыню, на нейже разбойницы живяху, зовому Болдино, в Дорогобужской уездъ, в лето 7036-го (1528) марта въ 25 день, Богом наставляем” (3, с.210). То есть он пришёл на место, где царствовал разбойный дух. В житии Герасима первой редакции, которое составлялось, как показано выше, при жизни одного из первых учеников прп. Герасима, о причастности выбранного места к сражениям сказано более определённо: “Ту же бысть преже бесомъ и разбойникомъ жилище убийственое, в немъже много человекъ напрасными смертьми погубляше, и крови человеческия проливашеся…” (3, с.220).

Ещё более определённо о приходе Герасима практически на поле сражения сказано в Житии Болдинского Чудотворца, изданного стараниями настоятеля Болдина монастыря архимандрита Андрея в 1893 году (16). Текст Жития был написан на основании древних списков историком Николаем Петровичем Поповым (17, с.73) с добавлением известных по историческим документам фактов. В предисловии об основании Болдина монастыря написано: “Такъ волею Божией на поле брани Руси съ Литвой возникъ приютъ мира и молитвы; где слышались враждебные клики сражавшихся, раздались священныя песнопения; где поднимался оружейный дымъ, пошло къ небу курение кадила” (16 с.4). Текст Жития достаточно подробно на современном русском языке повествует об известных из древних источников фактах о жизни Преподобного Герасима с историко-литературной доработкой и поэтому пользуется спросом у современных паломников, претерпев несколько переизданий за последние 20 лет. Жаль только, что в предисловии к тексту жития преподобного более поздняя из древних редакций ошибочно приписана настоятелю монастыря Антонию (Алексееву).

Если взглянуть на географическую карту участка Смоленщины между городами Вязьмой и Дорогобужем (Ил.11) нетрудно найти в 17 километрах западнее города Дорогобужа на Старой Смоленской дороге отметку небольшого населённого пункта Болдино. Это во второй половине XX века Старая Смоленская дорога, после прокладки новой трассы Москва-Минск, утратила свою функцию основного сухопутного пути из Москвы в Европу. Редко слышно ныне и название небольшого городка с колоритным южнорусским названием Дорогобуж, который лишь на три года моложе Москвы. Поэтому и отправила современная исследовательница из родного города Герасима и Даниила – Переславля-Залесского – Болдинского Чудотворца в Прикарпатье (18), хотя предполагаемый прародитель смоленского Дорогобужа расположен на Волыни. В тех же краях, кстати, находится и город Переяславль, прародитель одноименного Залесского.

Место же поселения Герасима под городом Дорогобужем на Смоленщине выбрано было не случайно. Географическая карта показывает, что кратчайший путь от Старой Смоленской дороги до места сражения на реке Ведроши в июне 1500 года, достаточно достоверно локализованное историками и краеведами (19), вблизи сегодняшнего крупного населённого пункта Алексино, мог начинаться только в Болдине (Ил.11). Действительно, дорогу, идущую от Болдина на юг вдоль западной стены ограды Болдина монастыря, старожилы в первой половине XX века называли не иначе, как Ельнинский тракт. Остатки бывшего тракта используются и ныне в качестве лесных дорог. Пожалуй, не стоит сомневаться, что и во времена битвы на Ведроши эта дорога существовала. В таком случае место на Старой Смоленской дороге в 15 км от поля сражения вполне могло стать пунктом приёма раненых и погибших для возвращения в Московию. Естественно, что это место становилось и местом погребения. В таком случае Герасим в Дорогобужском уезде обосновался фактически на новой скудельнице, где требовалось обустройство места поминовение погибших в братоубийственной войне. Кстати, с правой стороны от дороги, идущей вдоль западной стены монастыря, недалеко от начала дороги у Старого Смоленского тракта (т.е. в 200-х метрах от обители) и сегодня находится довольно обширное кладбище, на котором до 20-х годов минувшего века стояла деревянная часовня Болдина монастыря.

Ко времени прихода в эти места Герасима во властных структурах Московии произошли очень важные изменения, которые позволили по новому взглянуть на Смоленские Земли. Видимо, в боярской верхушке Московии после заключения мирного договора с Литвой начали вынашиваться планы расширения интеграции русского православного населения двух стран. Нет сведений о том, где и у кого начали зреть замыслы о женитьбе Василия III на княжне Елене Васильевне Глинской (Ил.12), представлявшей знатный русский православный род, метавшийся между Литовско-Русским государством и набиравшей силу Московией. Мы можем лишь констатировать факты, которые, совершенно очевидно связаны с основанием Болдина монастыря.

Московским митрополитом Даниилом 28 ноября 1525 года был расторгнут брачный союз Василия III с Соломонией Сабуровой, продолжавшийся около 20-ти лет, но не давший потомства.

Не прошло и двух месяцев с расторжения брака, как 21 января 1526 года состоялось венчание Василия III с Еленой Васильевной Глинской (15). Разрядные книги (20 с.193) сохранили нам перечень ближайшего окружения жениха и невесты, который красноречиво говорит о круге боярских родов, принявших активное участие в подготовке нового брачного союза Василия III. Хоть не было уже в живых Ивана и Василия Челядниных в ближайшем свадебном кругу их жёны – Елена и Аграфена, а также дочь Ивана Челяднина – Марфа, ставшая женой Дмитрия Фёдоровича Бельского и другие лица, длительное время искавшие мирного разрешения судьбы западных земель России.

Приведённые факты достаточно убедительно свидетельствуют о том, что круг влиятельных людей, духовно окормлявшихся Даниилом Переславским и близко знавших Герасима, с новым браком Василия III укреплялся и расширялся. Одним из объединяющих этот круг людей начал, естественно, были боли от утрат, как со стороны Московии, так и с Литовской стороны в битвах за Верхнее Приднепровье. В битве на Ведроши участвовали кроме упомянутых братьев Челядниных и их отец Андрей Федорович. Воеводой в этой кровавой битве был и Федор Васильевич Телепнёв-Оболенский – отец Аграфены, жены В. А. Челяднина, и Ивана Оболенского, также известного воеводы, а позднее и фаворита Елены Глинской, и много, много других. Таким образом, с полным основанием можно предположить, что к зарождению православной обители под Дорогобужем, как и к основанию Троицкого монастыря в Переславле-Залесском причастны члены семьи Челядниных, находившихся в самых тесных отношениях с великокняжеской семьёй. При новом браке Василия III их положение укрепилось и их влияние на великого князя усилилось княжескими семьями Глинских, Бельских и Оболенских. В 1527 году из заключения был выпущен дядя Елены – Михаил Львович Глинский. Полководческими подвигами на юге Московии прославился родной брат Аграфены Челядниной – князь Иван Федорович Овчина-Телепнёв-Оболенский. Кстати, женат он был на дочери князя Осипа Андреевича Дорогобужского, также участвовавшего в битве на Ведроши. Вот так переплетались семейные узы нового московского боярства, а ведь совсем недавно предки многих из них бились между собой на поле Митковом у реки Ведроши.

Дата прихода Герасима под город Дорогобуж, как сказано выше, названа в его “Законе”: “… в лето 7036 (1528) году марта въ 25 день …” (3, с.210). Трудно представить, чтобы по весенней распутице, в холодный и голодный период пришёл подвижник обустраиваться на поселение в лес под Дорогобужем. Видимо, это дань агиографическому жанру повествования. Дата, указанная в древних материалах, говорит сама за себя – это День Благовещения, т.е. Герасим пришёл с Благой вестью об ожидании наследника Престола, единокровного от противоборствующих сторон, что должно было привести к миру и согласию на многострадальной Земле.

Ожидание, правда, затягивалось. Известно, что в 1528 году Василий III с супругой Еленой предприняли поездку по монастырям с молитвами о чадородии. Побывали они, естественно, и у Даниила Переяславского, вера в молитвы которого стали важны и для Елены Глинской. Обустройство Герасима на новом месте почти два года не подкреплялось реальной ситуацией с появлением наследника. Только в 1530 году, т.е. в год появления на свет наследника великокняжеского престола, названного Иоанном, наконец-то свершилось Чудо зарождения обители. В соответствии с законами агиографического жанра это чудо так изложено в первой редакции Жития Герасима: “По прехождении двоелетнаго времени пришествия блаженнаго Герасима в пустыню сию, стоящу ему на обычнемъ своемъ молитвенемъ нощнемъ правиле в хижи своей, внезапу слышитъ мало вдале хижа своея звонъ доброгласенъ зело на долгъ часъ.<…> И абие такоже во вторую нощь и третиюю звонъ велии слышитъ на долгъ часъ <…> И заутра воста иде на место, идеже слыша звонъ<…> Бе же ту источникъ, Болдинъ нарицаемый, у негоже бяше место зело красно и суховидно, окатно всюду, мню же, Богомъ на то уготовано место то, аки ждаше святого. Посреди же места того бяше древо дуб глаголемый. Дивно же древо сие, братие Богом вкоренено! От земли убо дубъ сей единокорененъ бяше и, мало от земли елико возшедъ, к верху растяше, на три отрасли делящеся, а все отрасли равны суть, а ветвие густо имуще, от верха мало до земли низшедъши. Зело красновидно бяше, яко издалеча зряще кому видети, мнети имат, аки единовершенъ от верха идо земли. Толико изрядно – дожду никакоже под сень его проходящу. <…> Преподобный же отецъ Герасимъ вельми возлюби место то и воздвиже руце на небо, молитву творя на долгъ часъ, глаголя: “Се покой мой, зде вселюся в векъ века, яко Господь повеле мне”. По молитве же водрузи крестъ, помале же постави себе келейцу малу…” (3, с.225,226).

В этом отрывке прослеживается преемственность освящения незримым колокольным звоном места, уготованного для обители Герасима, с обителью, основанной Даниилом в Переславле-Залесском. Возможно, оно и навеяно Житием прп. Даниила. Поэтичное же повествование о месте, откуда слышался звон, настолько зримо, что и сегодня поднявшись на горку в 700-х. метрах к северо-западу от стен Болдина монастыря, где по преданиям было место первоначального поселения Герасима, ощущаешь трепетное чувство. Обустройство Герасима под могучим дубом (Ил.13) – деревом, особо почитаемым в юго-западной Руси, дубом, с тремя равновеликими древами от единого корня, символизирующего могучее целое, подчёркивает замысел появления Герасима на порубежной Земле. В Литве даже в середине XVI века жмудины ещё имели священные дубы, перед которыми приносили жертвы (13, с.27).

Земля же, куда пришёл Герасим, была, по всей вероятности, не столь и пустынна. Из текста Жития Преподобного известно, что местные жители изгоняли его с выбранного места, а затем даже сдали наместнику в город Дорогобуж, что наглядно свидетельствует о развернувшейся борьбе победителей за земельную собственность. Только благодаря тому, что Герасим был известен Великому князю и приближённым боярам дорогобужский наместник позволил ему обосноваться на выбранном месте.

Дата освящения первого храма Болдина монастыря, не названная в “Законе”, но указанная в первой редакции Жития Герасима, – 9 мая (хотя наследник Престола появился только 25 августа) тоже, видимо, символична. Это день перенесения мощей святителя и чудотворца Николая в город Бар из Мир Ликийских по причине турецких набегов на Ликию. А как отмечено выше, можно предположить, что Болдино и стало местом упокоения погибших на полях брани. Кроме того, этот праздник, укоренившийся в народе как Никола Вешний, считается Днём Крещения Москвы (21, с.94). Таким образом, даётся ещё один символический знак того, что многострадальная земля получила и новое Крещение в “Московской Купели”.

Символично и то, что новопостроенный храм посвящён Святой Троице. В Новозаветном богословском понимании Святая Троица это единство ипостасей Божественного воплощения – Отца Сына и Святого Духа. Ветхозаветный же сюжет основан на рассказе о том, как столетнему старцу Аврааму и его супруге Сарре явились три ангела, которые расположились около их дома под дубом, и один из них предсказал рождение у них сына. Так и строилась с древних времён иконография Святой Троицы (Ил. 14). На иконе же Андрея Рублева (Ил.15), написанной в начале XV века, которая стала образцом для последующего письма Святой Троицы, фигуры Авраама и Сарры отсутствуют, а три ангела, расположившиеся под Мамврийским дубом олицетворяют согласие и самопожертвование (22, с.8).

Первый Троицкий монастырь на Московской Руси был основан прп. Сергием Радонежским, благословившим Димитрия Донского перед походом на Поле Куликово в 1380 году, с победы на котором и началось собирание разрозненных княжеств Русского государства под началом Москвы. Прп. Сергий Радонежский (Ил.16) породил плеяду учеников, окормлявших духовно развивающийся объединительный процесс. Над ракой прп. Сергия Радонежского в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры крестили Иоанна Васильевича, в качестве восприемников были Даниил Переславский и Кассиан Босой, также ученик Иосифа Волоцкого. Поэтому не случайно у первого собора в Болдине придел был освящён во имя Сергия Радонежского. По всей вероятности молитвы Даниила Переславского о чадородии оказались самыми сильными, так как он стал и восприемником второго сына Василия III – Георгия (Юрия), крестили которого в церкви на московском подворье Троице-Сергиева монастыря 3 ноября 1532 года. Кроме Даниила восприемником Георгия стал и игумен Троице-Сергиева монастыря Иоасаф (Скрипицын), сменивший в марте 1539 г. на московском престоле митрополита Даниила.

Известно, что с появлением наследника Василий III выделил средства для строительства храма в Даниловом монастыре в Переславле-Залесском. Видимо, и на первый Болдинский храм Герасим получил средства из великокняжеской казны и от ближних бояр великого князя. В первой редакции Жития прп. Герасима читаем, что ходил Герасим в “царствующий град к самодержавному царю” перед постройкой первого монастырского храма: “И приять его светлообразнымъ милованиемъ, и почти его богодарованною честию, и монастырь строити повеле, и, потребная на созидание монастырю даровавъ, отпусти его с миромъ” (3, с. 228,229). Вроде бы всё изложено достоверно, но бросается в глаза историческое несоответствие: “Во время же то на Москве скипетроправитель бысть самодержавный в победахъ предивный царь и великий князь Иван Васильевичъ всеа Руси” (3, с.228). Конечно, достаточно просто это несоответствие объяснить небрежностью сочинителя к историческим датам или тем, что во время написания Жития в Болдине монастыре было на слуху только имя Иоанна Васильевича. Но можно усмотреть в ней и символику, свойственную агиографическому жанру, – монастырь заложен в знак появления нового царя, поэтому и благословение должно быть от него.

После всего изложенного выше, вряд ли кто усомнится в том, что Свято-Троицкий монастырь в Болдине основан в ознаменование появления на свет долгожданного наследника, отец которого Великий Князь Московский Василий III, а мать княгиня Елена Глинская, род которой идёт от Сербских деспотов и Молдавских господарей через её мать Анну, выданную за князя Василия Львовича Глинского.

Из жизни и подвигов Герасима Болдинского на западных рубежах Московии

В “Уставе” Герасим Болдинский сообщил, что жизни его на западных рубежах Московии было 26 лет (т.е. с 1528 по 1554 годы). Непростым выдался этот период для Московии. В начале декабря 1533 года скончался Великий князь Василий III. Перед смертью он передал скипетр 3-х летнему сыну. Регентшой, естественно, была определена Елена Васильевна Глинская. А ближайшим боярам полагалось опекать малолетнего правителя до 15-ти летнего возраста (15, с). Была со дня рождения около Иоанна и определённая великим князем мамкой – Аграфена Фёдоровна Челяднина. Дядькой же был определён Иван Иванович Челяднин, сын Ивана Андреевича Челяднина. Так что окружение малолетнего великого князя, вне всякого сомнения, с первых дней оказывало Герасиму поддержку в трудах на земле Смоленской. В “Уставе” преподобного об обустройстве обители в Болдине в строках, следующих за сведениями об освящении первого храма, сказано лишь следующее: “И потом пространнее того храм воздвигнул, и освящен бысть в лето 7048 (1539) декабря въ 14 день” (3, с.210). В текстах первой и второй редакций Жития говорится о сооружении в Болдине монастыре теплой церкви во имя Введения во храм Богородицы с трапезой (3, с.230, с.272), но об этой ли церкви упомянул Герасим в “Уставе” неизвестно. Какая символика заключена в дате освящения “более пространного храма” пока не ясно, что требует проведения дополнительных изысканий.

Очевидно только то, что со смертью Василия III обострилась борьба за лидерство во властных структурах Московии. В 1534 году Елена Глинская заточила в тюрьму своего дядю – соперника – Михаила Львовича, где он и скончался. Обострилась, без сомнения, и борьба за собственность на землю Смоленщины. По всей вероятности, этим можно объяснить то, что Герасим в конце 1535 году покидает не обустроенный монастырь в Болдине и со своим учеником Симеоном поселяется на окраине города Вязьмы. Вот характеристика этому месту, данная в древнем списке Жития прп. Герасима: “Угодно бысть преже место то слугамъ сотонинъскимъ, прибежище татемъ и разбойникомъ, губителемъ и кровопийцамъ, в немъже бысть преже душегубства и кровопролития многа, и вся сотонинъская действа ту совершашеся” (3, с.236). В Житии, написанном Н. П. Поповым (16, с.32,32) достаточно четко показано, что не только бесовские игрища и разгульная жизнь возмущали покой в этих краях, но ярая борьба двух боярских групп за собственность на новые земли. Одну группу возглавлял Иван Федорович Телепнёв-Оболенский (родной брат Аграфены Фёдоровны, мамки Ивана Васильевича), другая группа возглавлялась Михаилом Львовичем Глинским, а после его изоляции его сторонниками. Естественно предположить, что инициаторами миротворческой акции Герасима в Вязьме стали женщины у трона, родственницы главам противоборствующих сторон – Елена Глинская и Аграфена Челяднина.

Ещё сильнее на деятельности Герасима сказались утраты основных его покровителей. В первых числах апреля 1538 года умирает Елена Васильевна Глинская. Власть у трона захватили бояре, возглавляемые Шуйскими. В апреле был арестован и вскоре скончался от оков и недостатка пищи И. Ф. Телепнёв-Оболенский. Сослана в город Каргополь и насильно пострижена Аграфена Фёдоровна. В 1541 году скончался и дядька Иоанна Васильевича И. И. Челяднин.

После смерти Елены Глинской произошли серьезные изменения и в церковной иерархии. В феврале 1539 года был смещён с кафедры митрополит Даниил, место которого занял митрополит Иоасаф (Скрипицын). Новый митрополит присоединил к Смоленской епархии Брянскую область и назначил на увеличенную епархию нового епископа – Гурия (Заболоцкого). Очень возможно, что это стало определяющим для направления Герасима в “болевую” точку новых земель: “…создал обитель во Брянском уезде, на Брынском лесу. И повеле им поставити строителя, именем Петра Корастелева, на реке на Жиздре, во имя Пресвятыя Троицы” (3. с.211). Других доводов для переселения Герасима более чем на 150 км на юг от Болдина пока нет. Да и посвящение монастыря Святой Троице, как и в Болдине, говорит о миротворческих целях. Ныне это место находится на территории Калужской области. Из “Закона” следует, что там он появился после 1543 года, т.е. уже после восхождения в марте 1542 года на московский престол митрополита Макария, пожалуй, самого яркого и последовательного продолжателя дела Иосифа Волоцкого. Не исключено, что Макарий содействовал и основанию Иоанно-Предтеченского монастыря в Вязьме. В Житии, изданном в 1893 году, читаем: “Къ 1542 году около Герасима собралось довольно братии и онъ отправился въ Москву просить разрешения на устройство обители. Разрешение было получено отъ Грозного Царя и устроена была церковь во имя святого Иоанна Предтечи, явившагося Преподобному в видении, когда онъ задумалъ основать обитель” (16, с.35). Естественно, в тексте жития отразились особенности жанра. Вряд ли 12-ти летний великий князь принимал решения как Грозный Царь (Ил.17), но его окружение знало, что он новый покровитель этой земли.

Последний монастырь, заложенный (точнее возобновлённый) прп. Герасимом, находится ближе всего к Болдину монастырю, в местечке называемым Сверковые Луки, что на берегу реки Днепр ниже по течению от города Дорогобужа. От Болдина до Сверковых Лук около 45 километров. В “Уставе” о создании новой обители кроме места расположения, сказано только о том, что там Герасим “постави Сергия”. Достаточно достоверно и подробно о делах Герасима в Сверковых Луках повествуется в единственном сохранившемся списке второй редакции Жития, которое, вероятнее всего, было написано после 1591 года (8). Этот текст, кстати, был положен в основу составления текста жития, изданного в 1893 году. Самым важным деянием Герасима в Сверковых Луках является усмирение разгульных деяний одного из новых землевладельцев. “И как государю Бог поручил грады Дорогобуж и великий Смоленск, и темъ местом почал владети государев боярин и воевода Яков Ондреевич Салтыков” (3, с.280). Выезжая на охоту в Сверковые Луки, Я. А. Салтыков устраивался на ночлег с собаками в трапезной палате небольшого монастырька, оставшегося с литовских времён. Естественно, узнав о бесчинствах Салтыкова, Герасим занялся обустройством монастыря, чем навлёк на себя ещё больший гнев нового хозяина, так как монастырь создавался на его земле. Всё уладилось только после обращения Герасима к “…благочестивому царю государю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Руси…”. Можно предположить, что и поселению Герасима в Болдине также препятствовал кто-то из Салтыковых. Во второй редакции Жития, к созданию текста которого явно причастен кто-то из рода Салтыковых (8), приведены слова, обращённые местными жителями к Герасиму: “Отъиди старче, отсюду. Что хощеши на месте сем? Место се – наша вотчина” (3, с.268, 269). Яков Андреевич Салтыков сын Андрея Михайловича, участвовавшего в Смоленских походах и в битве на Ведроши. Скончался он в 1521/22 году, но для наших исследований в первую очередь важно его непримиримое местничество с Иваном Андреевичем Челядниным (23, с.136), что, естественно, порождало и наследственный антагонизм между этими родами. Эпизод взаимодействия Я. А. Салтыкова и Герасима сыграл важную роль в дальнейшей судьбе Болдина монастыря. “Боярин же той, Яков Салтыков, по преставлении преподобного Герасима остави мир и все богатство, и раб своих надели и отпусти их, и пострижеся в монастыре Живоначалныя Троица в Болдине…” (3, с.281).

В 1567 году 11 сентября из-за подозрения в измене Иваном Грозным был убит конюший Иван Петрович Челяднин (Федоров), двоюродный брат Ивана и Василия Челядниных, в результате чего пресёкся влиятельный боярский род в Московии, а Я. А.Салтыков преставился в 1571 /72 году и был похоронен рядом с прп. Герасимом (8), что свидетельствует о появлении новых влиятельных покровителей у Болдина монастыря и расширении влияния обители на становление гармоничной жизни на западных рубежах Московии, что является вполне закономерным, но это тема для других повествований.

Послесловие

Анализ чрезвычайно скудных исторических материалов по истории Болдина монастыря позволил высказать предположения о целях прихода Герасима на Смоленскую Землю и миротворческих задачах, возлагавшихся на него великокняжеской семьёй и ближайшим боярским окружением. Очень хотелось бы, чтобы размышления на эту тему привели к новым находкам исторических свидетельств в поддержку высказанных соображений. Но, а самое главное, чтобы современная жизнь Свято-Троицкого Болдина монастыря явила бы образ мира и созидания и в настоящее время, когда Земля наша вновь терзается проблемами борьбы за собственность, поисками новых форм рачительного хозяйствования и взаимодействия производителей с власть имущими. Без последовательных шагов и усилий с возрождением ответственного хозяйствования на земле, с освоением многовековых пластов культуры и извлечением уроков из печального опыта соперничества и вражды, вряд ли можно рассчитывать на успех.

Литература

1. История Российской Иерархии, собранная Новгородской Семинарии Ректором и Богословия учителем, Антониева монастыря Архимандритом Амвросием. Ч. III, М., 1811.
2. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М.,1988.
3. Крушельницкая Е. В. Автобиография и житие в древнерусской литературе СПб.: “Наука”, 1996.
4. Макаревский А. Г., протоиерей, “Вяземский Свято-Предтечев монастырь”, Памятная книжка Смоленской губернии 1859.
5. Дмитриева Р. П. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.2, ч.1, СПб., 1988.
6. Федотов Г. П. Святые древней Руси, М., “Московский рабочий”, 1990.
7. Пономарев А. М. Свято-Троицкий Болдин монастырь. Хронология жизни обители, дела и судьбы настоятелей монастыря в контексте истории страны. – Смоленск, 2008.
8. Пономарев А. М. Троицкий собор Свято-Троицкого Болдина монастыря. В сборнике статей конференции II Кадашевские чтения. М., 2008, с.146-172.
9. Иеромонах Даниил (Сычев) (Сычев А.М.) Вязьма. Очерки истории. М. 1996.
10. Крушельницкая Е. В. Герасим прп., статья в Православной Энциклопедии т.11, 2006. с. 144-147.
11. Смирнов С. И. Житие Преподобного Даниила Переяславского Чудотворца. М., 1908.
12. Свирелин А. И. О начале и устроении Переславского Данилова монастыря, М. 1863.
13. Ярушевич А. Ревнитель православия князь Константин Иванович Острожский (1461 – 1530) Православная литовская Русь в его время. Смоленск, 1897.
14. Эдвардас Гудавичюс. История Литвы. Т.I. С древнейших времен до 1569 года. М., 2005.
15. Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. Т. М.
16. Житие Преподобного Герасима, Болдинского Чудотворца. М., 1893.
17. Болдинский монастырь. Из архива архитектора-реставратора П. Д. Барановского, т.2. Составитель и автор обзорной статьи А. М. Пономарев.– М. “Прогресс-Традиция”, 2004.
18. Сукина Л. Б. Ученик Даниила Переславского: стал ли святым Герасим Болдинский // Среда. – 1994. – 14 сентября (№7).
19. Прохоров В. А., Шорин Ю. Н. Битва на Ведроши. “Край Смоленский”, №1-3, 2000, с.12-30.
20. Разрядная книга 1475-1605 гг. т.1, часть II, М., 1977.
21. Мокеев Г. Я. Московь, М. 2007.
22. Троица Андрея Рублева. Антология. М.,1989.
23. Русский биографический словарь, т.27, СПб., 1905